…Так и знал, что найду тебя здесь. Ты, как всегда, сидишь неподвижно и смотришь в черный экран. Ты как-то обмолвился, что ненавидишь этот экран за то, что с него Персия дает нам миссии, но тем не менее расслабляться после миссий ты приходишь именно сюда.

Мы все расслабляемся, каждый по-своему. Я знаю, что Оми сейчас в своей комнате, и скорей всего до одури режется в какую-нибудь «стрелялку» на ноутбуке, а Кен принял душ и наверняка уже спит. Ни один, ни второй до утра уже не спустятся в гостиную. Я сам обычно расслабляюсь у себя, с бутылкой виски и сигаретой покрепче, но сегодня я изменил привычке. А все из-за тебя. Когда я увидел твой взгляд после миссии… Уж слишком он был затравленный – никогда еще не видел такого в твоих глазах!

Ох уж эти мне твои глаза… У тебя необыкновенные глаза – глубокие, как омуты, в них можно утонуть…

Так, стоп, Кудо! Ты не о глазах его думай, а о том, ради чего пришел. А то замечтаешься и забудешь, что вообще-то шел сюда поддержать и ободрить.

Бесцеремонно плюхаюсь в кресло напротив тебя. Ты, кажется, даже не замечаешь – сидишь неподвижно, подавшись вперед и уронив руки на колени. Свет в комнате не горит, ее освещает только настольная лампа (наверное, Оми забыл выключить, а может ты включил, когда пришел), но мне не нужно света – я и так знаю наизусть любую черточку твоего лица, даром что почти каждую ночь вижу его во сне, и порой сны эти весьма… ммм… мда. Тебе об этом лучше не знать.

Блин, Кудо, опять отвлекаешься и думаешь не о том! Ты лучше думай, как его отвлечь.

Будь на твоем месте девчонка, я бы пустил в ход проверенное средство – обнять и зацеловать. Рецепт плейбоя Кудо, помогает при любой тоске, хандре и депрессии. Только сегодня и только для вас, спрашивайте в аптеках нашего города… А тебя попробуй хотя бы обнять – живо напорешься на убийственный взгляд, а то и на кулак. Хотя, черт возьми, сейчас я могу и рискнуть. Потому что оставлять тебя в таком состоянии нельзя. Надо тебя встряхнуть – и я, кажется, знаю, как.

С трудом выдираю себя из уютного кресла, в два шага оказываюсь напротив тебя и опускаюсь на колени.

– Айя…– тихо окликаю я. Ты поднимаешь голову…

…Ух! От твоего взгляда у меня перехватывает дыхание – будто дали под дых.

Растерянный взгляд – будто ты заблудился и отчаянно ищешь выход…

Затравленный взгляд – словно ты попал в ловушку и не можешь выбраться…

Виноватый взгляд – будто хочешь попросить прощения, но не знаешь, у кого…

Отчаянный взгляд – словно хочешь сказать «Пожалуйста, помоги…», но не знаешь, кого просить…

Так. Спокойно, Кудо. Дыши. Ему сейчас не офигение твое нужно и не паника. Так что соберись и делай уже что-нибудь!

Тем временем ты тоже мгновенно подбираешься: миг – и не осталось следа от этой бури эмоций, и передо мной снова наш ледяной командир.

– Что-то случилось, Кудо? – ровным, тщательно контролируемым голосом спрашиваешь ты. «Фуджимия Айя временно недоступен, с вами говорит Абиссинец…» Блин! Ладно, Кудо, ты же знал, что так скорее всего и будет.

Молча качаю головой на твой вопрос – говорить вслух пока не отважусь, горло до сих пор сжато задушенным криком, который я чудом сдержал, когда заглянул тебе в глаза. Вместо ответа протягиваю руки и осторожно забираю твои ладони в свои… Блин, Фуджимия, почему у тебя такие красивые руки?! Длинные тонкие пальцы, как у музыканта или врача. Чувствую кожей мозоли – ну да, не стоит забывать, что ты все-таки мечник… Твои ладони сухие и теплые.

Ты вздрагиваешь от неожиданности и пытаешься высвободить руки из моих ладоней, но я удерживаю их осторожно, но крепко. Не у тебя одного тут сильные руки, Айя…

Держу твои ладони – и молчу. Следующий ход должен сделать ты, не я. Наблюдаю, как легкое удивление в твоих глазах сменяется раздражением. Ну да, знаю, я могу быть жутко доставучим сукиным сыном, если захочу. Ты, кстати, тоже.

Ты еще раз безуспешно пытаешься высвободить руки и наконец с усталым вздохом говоришь именно то, чего я жду.

– Что ты хочешь, Йоджи?

Подбираюсь, как перед прыжком, ибо знаю, что могу сейчас получить по морде, и, состроив самую препохабную ухмылочку, отработанным тоном штатного плейбоя отвечаю:

– Тебя. И только тебя.

Вот когда я жалею, что под рукой нет фотоаппарата – ибо такое зрелище надо увековечить. «Абиссинец в офигении», картина маслом… Но ты мгновенно берешь себя в руки, и удивление на твоем лице сменяется такой смесью раздражения и презрения, что мне хочется забить на все и сбежать, но я напоминаю себе, что нарочно тебя провоцирую, и что делаю это для твоего же блага.

– Ты пьян? – с подозрением спрашиваешь ты. Облегченно перевожу дух – похоже, мордобоя можно не опасаться. Повезло…

– Да, я… – и осекаюсь, потому что внезапно отчетливо понимаю: так нельзя. Я собирался выдать стандартное «Да, детка, я пьян тобою», девчонки от такого просто млеют – но с тобой так нельзя. Ты, черт возьми, заслуживаешь честности!

– Нет, я не пил, – неуклюже заканчиваю я.

Черт… Вижу, как презрение в твоем взгляде становится еще более явным. Я сам себе противен в этот момент – стою тут перед тобой на коленях, хватаю тебя за руки и несу откровенную… эээ… похабень. Но по крайней мере ты отвлекся – а этого я и хотел.

– Кудо, ты придурок, – устало и беззлобно говоришь ты и выдергиваешь наконец ладони из моих ослабевших пальцев. Молча наблюдаю, как ты встаешь с дивана, и понимаю, что сейчас ты уйдешь – и момент будет безвозвратно упущен. А я ведь не хотел обидеть тебя…

Ты успеваешь сделать два шага в сторону двери, когда я стряхиваю оцепенение и вскакиваю.

– Айя, постой!

Ты останавливаешься и чуть поворачиваешь голову.

– Что еще, Йоджи?

Твой голос бесцветный и усталый. Подхожу к тебе, встаю перед тобой.

– Я не в настроении выслушивать твои дурацкие шутки, – говоришь ты. Я кладу руки тебе на плечи и кидаюсь в омут с головой. Или пан, или пропал. Все решится сейчас. Другого шанса не будет.

– Это не шутки, Айя, – тихо говорю я. Ты замираешь и, кажется, даже задерживаешь дыхание.

– Я чуть ли не каждую ночь вижу тебя во сне, – признаюсь я, – я думаю о тебе днем… Черт, Айя, ты – мое наваждение!

Ох… Кажется, я сказал что-то не то. Твои глаза темнеют, ты сжимаешь кулаки.

– И ты решил трахнуть меня, чтобы избавиться от этого наваждения? – ледяным тоном произносишь ты, сбрасывая мои руки со своих плеч. Меня словно окатывает ледяной волной. Даже на миссиях ты разговариваешь… теплее.

Я идиот. Я все испортил.

Хочется взвыть.

Ты отворачиваешься и делаешь шаг от меня…
Кудо, баран ты эдакий, делай же что-нибудь, иначе он сейчас уйдет, и тогда тебе останется только пойти и повеситься на собственной леске!

– Я тебя люблю! – почти кричу я.

Слова повисают между нами, ты замираешь на месте, а я едва осмеливаюсь дышать, едва осмеливаюсь надеяться…

– Что… ты… сказал? – едва слышно спрашиваешь ты, медленно, словно через силу… Мне почудилось, или… ты боишься? Да нет, что за чушь, это же Айя, он никого и ничего не боится! Но тогда почему ты так и стоишь неподвижно, словно боишься повернуться?

Кудо, ты придурок! Ты теряешь драгоценное время. Не стой столбом! Он не может сейчас подойти к тебе – так иди к нему сам!

На негнущихся ногах преодолеваю разделяющие нас шаги, каждый из которых кажется длиной в вечность, и наконец прижимаюсь к тебе со спины, крепко обнимаю тебя и в самое ухо шепчу:

– Я тебя люблю.