Париж – самое романтический город на земле. Ну, по крайней мере, именно так утверждают рекламные проспекты любого турагентства. Именно в столицу Франции и нес самолет некогда противников, а ныне любовников Брэда Кроуфорда и Рана Фудзимию.


Получив, в очередной раз, на руки нечто зомбеобразное вместо привычного Абиссинца – Вайсс продолжали выполнять миссию Охотников – Кроуфорд понял: или он срочно увозит Фудзимию хоть на какое-то время из Токио, или в скором времени ему придется покупать цветы на могилу любовника. Выдержать такой темп – что ни ночь, то миссия и это уже на протяжении недели – не под силу даже Вайсс.

Всего пара звонков и Сайдзе Такатори отвлекся на другое дело, оставив в покое клан Томацу, который методично изничтожал руками Вайсс, впрочем, стоит заметить, что те – Томацу – давно нарывались. А значит, у Вайсс появилась передышка.

Засунуть спящего Рана сначала в такси, а затем и в самолет, для Брэда труда не составило. Возмущения Шульдиха тем, что его используют как носильщика, Кроуфорд пропустил мимо ушей.

А то, что весь перелет Фудзимия спокойно продрых, Оракула очень повеселило.


Проснулся толком Ран уже в номере отеля, но поскольку оба – и Кроуфорд, и Фудзимия – были здоровые, молодые люди, у которых к тому же был роман, то занялись они отнюдь не географией.

Окончательно вернулся в реальность Абиссинец только в ресторане.

Внимательно оглядев все вокруг, он вежливо поинтересовался, где они, собственно находятся.

– Мы в Париже, – спокойно сообщил Кроуфорд.

Ран в ответ только кивнул, словно ужин в парижском ресторане был обыденной ерундой.

Но минут через пять, японец все-таки озадачился:

– А что мы здесь делаем?

– У нас свидание.

– У нас свидание? – ошалев от роскошной и жутко романтической обстановки: горели свечи, матово мерцало столовое серебро, тяжелые хрустальные бокалы на тонких изящных ножках сверкали и переливались, кидая радужные блики на белоснежную льняную скатерть, легкая, приятна музыка – словом, кругом одна сплошная романтика.

– Да, – спокойно кивнул Кроуфорд. – У нас свидание в центре Парижа.

Тут то до Рана, наконец, дошло, что значит слово «Париж».

Фудзимия замер, неверяще глядя на американца.

– Париж? Кроуфорд, каким образом мы здесь оказались?

– Ты хочешь сказать, что не помнишь, что мы летели на самолете, потом добирались до отеля на такси, потом в номере…

– Что было в номере, – насупился Ран, – я помню!

– Это радует, – хмыкнул Брэд.

Нет, Фудзимию надо срочно забирать из Вайсс. Любым способом. Если уж несгибаемый Абиссинец настолько теряет связь с реальностью, что умудряется не заметить перелет Токио-Париж, банально проспав не только его, но и поездку по самому городу, то…

Дело – полный Эсцет, как говоривал в последнее время Шульдих.

Тут возле их столика возник официант, всем своим видом показывающий, что готов принят заказ, и Кроуфорду пришлось переключиться на него.

Ран тем временем расширившимися глазами смотрел на Брэда, вернее на его губы, а перед его мысленным взором всплывали картинки-воспоминания того, что происходило в их номере всего какой-то час назад.

– Ты выбрал? – обратился к Фудзимии американец.

– А? – хрипло отозвался вырванный из таких приятных мыслей Ран. – А.. да. Ты, я и взбитые сливки.

От этой фразы Брэд поперхнулся. Отличная память Оракула тут же подсунула ему воспоминание о том, во что как-то вылилось предложение Рана попробовать использовать взбитые сливки в их сексуальных играх. Кто бы знал, что в постели железобетонный Вайсс превращался в настоящего сексоголика. В тот раз они перемазались этими пошлыми сливками, перемазали все вокруг, а завершилось все это диким, непристойным сексом.

Сделав вид, что не расслышал, Кроуфорд сам сделал заказ.


Полузакрыв глаза, Брэд наблюдал, как Ран вяло ковыряется в тарелке. Хмыкнув, американец подцепил на свою вилку кусочек мяса, обмакнул его в соус и прошептал, протягивая вилку:

– Ну-ка, давай, ешь! Тебе надо набраться сил.

От такого пассажа Ран едва не подавился.

– Ты… – в фиолетовых глазах зажегся злой огонек, – ты… Если ты не перестанешь, то…

– То что? – насмешка прямо-таки переливалась в золотисто-карих глазах.

– У меня, – Фудзимия демонстративно поставил локти на стол и наклонился к любовнику: – богатое воображение! Ты даже не представляешь, что можно сделать при наличии, – рассчитанная пауза – отличной катаны.

Кроуфорд не ответил. Сволочная память тут же подсунула горячее воспоминание о том, как Ран расправился с его шикарным костюмом от Маккуина при помощи этой своей железки. Сначала этот самурай располосовал пиджак, а потом распорол брюки по шву.
Брэд сделал глоток вина из бокала, ощущая, как брюки становятся тесными.

Фудзимия тем временем продолжал пристально смотреть на американца. Молча и едва заметно, кончиками губ, улыбаясь.

– Если честно, – Брэд аккуратно поставил бокал на стол, – я не хочу есть. Счет!

Последнее адресовалось официанту, маячившему на периферии и глазевшему на Рана.

К себе они почти бежали, сердце у обоих колотилось так, что едва не выскакивало из груди. Стоило им оказаться в полумраке номера, как они, взрослые уже люди, принялись лихорадочно целоваться, словно подростки, дорвавшиеся до секса, сдирая друг с друга одежду.

– Твою мать, – прохрипел Кроуфорд и в следующий момент оказался сверху Фудзимии – они даже не заметили, как оказались в спальне: – Ран, ты – сумасшедший.

– Как и ты, – яростно выдохнул в ответ тот, сжимая ногами талию любовника. – Быстрее!

Глаза Фудзимии сейчас казались черными из-за расширившихся зрачков.

Брэд, заведенный дальше некуда не менее японца, понял, что тому сейчас прелюдия не нужна. Ран явно хотел жесткого секса.


Ран с криком – а в постели Абиссинец был совершенно несдержан – выгнулся на встречу Кроуфорду, вбивавшемуся в покорное, жаждущее тело. От такой отдачи у Брэда каждый раз сносило крышу, он с хриплым стоном рванулся вперед, все глуюже погружаясь в тело любовника.

– Да! Так… – хрипел Ран. – Хорошо… Еще!

С каждым толчком наслаждение становилось острее, мучительнее, слаще.

Фудзимия, кончая, с криком выгнулся так, что приподнял отнюдь не легкого Кроуфорда над постелью, и рухнул на подушки, вырубаясь на какое время. Следом раздался сдавленный полустон, полухрип Брэда, содрогавшегося в оргазме.

Кое-как отдышавшись, Кроуфорд подтянулся, устраиваясь рядом с отключившимся Раном.

Он с нежностью, которой никто не видел в его глазах – и Ран не увидит, по крайней мере, в ближайшее время точно – смотрел на любовника, и в который раз думал, что Абиссинец стоил всех его усилий.

***

– Слушайте, а что это с Айей? – поинтересовался Йоджи, украдкой глядя на привычно-мрачного Фудзимию, стоявшего у кассы.

Кен оторвался от своего занятия – подсыпал землю в горшки с фиалками – глянул на Рана, и, пожав плечами, вернулся к работе.

– Нет, в самом-то деле? – Кудо проявил настойчивость, пытаясь добиться ответа от Кена с Оми.

– По-моему, он выглядит как обычно, – отозвался Оми.

– Да не скажи, – задумчиво протянул Йоджи. – Что-то в нем не так. Но вот что?

На этом месте размышления Кудо были прерваны телефонным звонком, после которого Ран молча повесил фартук и… вышел вон из Конеко.

Кудо и Оми растеряно смотрели ему вслед. Кен спокойно продолжал заниматься фиалками.

– Не понял, – возмутился Йоджи. – Что происходит? Куда это он?

– Тебе-то что? – фыркнул Хидака. – Сегодня его смены вообще нет.

– А может у меня на него планы! – огрызнулся блондин.

– Обломились твои планы, – Кен уже откровенно веселился.

Тут до Йоджи дошло что, судя по всему, Кен каким-то образом в курсе того, что происходит с Фудзимией.

– Кен? – пристальный взгляд зеленых кудовских глаз должен был впечатлить Хидаку. – А ты ничего не хочешь сказать своим товарищам, а? Ты, похоже, в курсе?

– Неа, – ухмыльнулся Кен, давая понять товарищу, что в курсе то он в курсе, но никого просвещать не собирается.

Хидака совершенно случайно оказался в курсе. Он как-то раз видел Айю и его любовника – ну а кем еще может быть мужик, с которым Фудзимия целовался? И целовался с явным удовольствием? На какой-то момент у Кена даже мелькнуло сожаление, что это не он целуется с Фудзимией. Но всего лишь на миг.

В конце концов, думал тогда Кен, провожая взглядом удалявшуюся пару, каждый имеет право на личную жизнь. Даже если этой личной жизнью является Брэд Кроуфорд.