"Я буду твоим палачом", фанфик для SEMMY_bird

[wkcarnaval]

Для: SEMMY_bird
Автор:  Фарфарелло Эпинэ
Название: Я буду твоим палачом
Жанр: PWP
Предупреждение: BDSM
Пэйринг: Шульдих/Ёдзи
От автора: Всем счастливых новогодних каникул, особенно автору заявки

Слегка шатаясь, Кудо направился к сидящему на диване немцу и замер, не дойдя полуметра. Словно ждал позволения сделать следующий шаг - встать ближе.
Японец был в белом коротком топе и серебристо-серых брюках - латексных, по бокам шнуровка, узких настолько, что воображение становится излишним. Как и белье.
Шульдих в свободных выцветших джинсах, держащихся на честном слове, и в простой черной майке раскинул руки в стороны, положив их на спинку дивана, и продолжил смотреть телевизор. Будто никто и не входил. Словно прогноз погоды - самое увлекательное шоу на свете, оторваться от которого - даже ради одного из самых сексуальных парней в своей жизни - нет просто никакой возможности.
Ёдзи терпеливо ждал - минуту, две, десять. Стоял, не шевелясь, не издавая ни звука.
Наконец, нажав кнопку пульта, чтобы выключить телевизор, Шульдих, сладко зевнув, снизошел до гостя.
Охотник Света приходил к нему лишь хорошенько надравшись. И только по одной причине.
Ленивый взгляд полуприкрытых глаз медленно перешел с черных летних туфель с острыми носками к туго обтянутым брюками бедрам и выше, чуть задержавшись на уже стоящих торчком, просвечивающих сквозь тонкий хлопок сосках, скользнул к шее - к острому кадыку - и равнодушно остановился на лице; в красивых пьяных глазах вина и отвращение к себе - и к нему: ну да, как же - Тварь Тьмы.
Однако главное в них - желание, без которого ничего бы этого не было. Правда, Кудо?

Шульдих поманил его рукой, и тот, подойдя, опустился перед ним на колени.
- Привет, котенок! - потянулся рыжий потрепать его за ушком - будто Кудо и правда из породы кошачьих. - Ты был послушным мальчиком. Как мне тебя наградить?
- Накажи меня, - глухо, вцепившись пальцами в густой ворс ковра.
Немец вплел пальцы в светлые волосы и с силой дернул - заставляя посмотреть на себя сквозь невольно выступившие от резкой боли слезы.
- Ты забыл волшебное слово.
- Накажи меня, хозяин.
Ухмыльнувшись, Шульдих провел свободной рукой по горящей скуле, обвел языком изгиб рта, слизывая вкус табака, вполне приличного коньяка, а еще греха и похоти: неприкрытой и жадной. И телепат не уверен, что из этого слаще.
Но игра только началась.
С легким сожалением он покачал головой и озадаченно почесал в затылке:
- За что же мне тебя наказать, милый?
- Я пьян.
- Разве я тебе это запрещал? - прошептал рыжий на ушко.
Японец закусил губу - злится, однако неповиновение не позволяет себе даже в мыслях - одна неправильная или "невкусная" мысль, и игре конец. Телепат просто выставит его вон, как случалось уже не раз.
Шульдих знает, как Балинезу не терпится перейти к основной части, но самого телепата прелюдия заводит чуть ли не больше.
Щеки блондина пылают, и он выталкивает из себя слова:
- Хозяин, позволь, я сам.
Немец отпускает его и вновь откидывается на спинку дивана.
Кудо снимает через голову топ, тянется к молнии на брюках и тут же шипит сквозь зубы - руки ожгло ударом хлыста.
- Не торопись. Я приготовил для тебя подарок.

Он приносит черный футляр, в каких обычно дарят драгоценности невестам, любовницам, женам, и протягивает его Балинезу.
"Вряд ли там жемчужное ожерелье".
Судя по усмешке немца, он угадал.
В бархатном футляре лежит что-то похожее на древнюю железяку.
- Ты прав, - озвучивает его мысли телепат. - Это и есть древняя железяка, точнее средневековая - называется "вилка еретика"*. У Фарфа одолжил - из его коллекции орудий пыток. Видел бы ты ее - одна дыба чего стоит!
От мягких соблазнительных ноток по позвоночнику Кудо пробегает дрожь возбуждения, а штаны становятся всё теснее.
"Еще немного, - думает он, - и никаких других орудий пыток не понадобится".
Немец смеется.
- Позволь, я помогу тебе это надеть.
Рыжий - сама любезность. Ёдзи лишь послушно кивает.
- Повернись ко мне спиной - так мне будет удобней.
Поглаживая подушечками пальцев, Шульдих медленно отводит с шеи светлые волнистые волосы и плотно затягивает на ней кожаный жесткий ошейник; железные "зубцы", притупленные течением столетий, по два с каждой стороны "вилки" располагаются так, что один конец упирается парню под подбородок, второй - во впадинку между ключиц.
- Сегодня я буду твоим палачом, - сверкает улыбкой немец.
Кудо непроизвольно сглотнул - зубцы тут же возились под кожу: они оказались острее, чем он думал.
- Не шевелись. Одно неверное движение, и будет очень-очень больно.
Ёдзи старается даже не дышать - сердце колотится как сумасшедшее, а немец, полюбовавшись, выносит вердикт:
- Тебе идет.
Наклонившись, он проводит языком по краям сжавшего шею ремня и слышит первый судорожный вздох. По виску блондина стекает капелька пота, по длинной напряженной шее - алая, крови: как Ёдзи ни пытается отвлечься, не реагировать на прикосновения влажного горячего языка он не не в состоянии. Да и боль становится всё сильнее, и японец не знает, как долго он выдержит.
Шульдих находит его рот, забирая с дрожащих от боли губ тихие стоны, а затем, медленно приспустив серые брюки, наконец освобождает давно налитую кровью плоть.
Взяв член в руку, он легонько размазывает выступившую смазку по всему стволу и, лизнув головку, начинает сосать. Сегодня он Охотника не томит - долго тот с подобным "украшением" не продержится. Топ становится всё краснее - несколько алых капель падают на плоский живот и стекают вниз, пачкая белокурые волосы в области паха.
Едва блондин кончает ему в глотку, Шульдих, выпустив изо рта опустевший пенис, довольно облизывается и, поднявшись, осторожно освобождает любовника от орудия труда заплечных дел мастера. И тут же, не дав отдышаться, опрокидывает его спиной на ковер. Сплюнув вязкую сперму себе на ладонь, Шульдих размазывает ее по своему твердому члену и, даже не удосужившись окончательно стянуть с Кудо брюки, прижимает колени парня к его груди и резко входит в узкую задницу.
Напрочь забыв об играх, немец сам стонет от страсти, погружаясь в горячую тесную плоть всё быстрее, да и Ёдзи давно не пытается сдерживать громкие всхлипы и стоны, лишь молит:
- Мать твою, да сильнее!
Боль и наслаждение переплелись так тесно, что он уже не знает, в чем нуждается больше.
На самом деле они оба не так уж опытны в садо-мазо: одному нужна лишь боль, которая, он верит, спасет, быть может, чью-то невинную жизнь - если ему снова захочется кого-нибудь придушить. Опыт второго состоит из подсмотренных картинок в сознании высококлассного дома** - и это совсем не одно и то же, что самому быть спецом в этом деле. Тем более телепата много сильнее всё же привлекают ментальные забавы.
Когда Балинез выгибается от очередного оргазма, внутри в тот же миг выплескивается чужое горячее семя, и губы сминает головокружительный поцелуй - немец целует его каждый раз, снова и снова, хотя о поцелуях они не договаривались. Как и о страсти, и о том, что синие глаза будут казаться такими красивыми и что самому захочется трахнуть упругую задницу немца - когда-нибудь, не сегодня, хотя...
Поймав его мысль, рыжий лишь усмехнулся:
- А кто сказал, что я против?