"Пас-де-де", фик для Ayumi Lemura

[wkcarnaval]

Для:  Ayumi Lemura
От:

Название: Пас-де-де
Автор:  WinterBell
Категория: джен
Персонажи: Кен, Наги, Вайс
Жанр: зарисовка
Размер: мини (1 192 слова)
Рейтинг: G
Дисклеймер: все права принадлежат законным правообладателям
Комментарий автора: Написано на Weiss Kreuz Secret Santa Challenge для Ayumi Lemura


Чемпионат мира по футболу был тем периодом, когда Кена не рисковал отрывать от телевизора даже Айя. В магазин могла набежать целая толпа посетителей — Кен оставался неприкосновенным. Однажды Йоджи, замученный оравой квохчущих дам, выбиравших корзину с цветами для любимого певца, взмолился, чтобы кто-нибудь, наконец, вырубил телевизор в подсобке и вытащил в зал «этого чокнутого». Оми, сметавший веником опавшие лепестки, флегматично проронил, что он не самоубийца, а Айя пробормотал, что толку все равно ноль: Кен в таком состоянии не сообразит, зачем нужны цветы, если их нельзя зафигачить с середины поля в ворота.

Из динамиков телевизора звучали незнакомые имена, то и дело орал дурным голосом комментатор, рокотали, будто взволнованное море, трибуны, а Кен сидел, ссутулившись, не сводя напряженного взгляда с экрана, и время от времени конвульсивно стискивал кулаки, а порой и нога у него подергивалась, словно ему не терпелось сорваться с места. Оми тихонько забирал у него из рук пульверизатор или тряпку для пыли, подкладывал взамен пакет чипсов и уходил на цыпочках.

— Мне кажется, он тоскует по футболу, — заметил он однажды, вернувшись в зал из подсобки, где Германия как раз открыла счет.

— А чего ему тосковать? — удивился Йоджи. — Он и так себе цену знает.

— Вот именно, — буркнул Айя, расставлявший в вазе тюльпаны.

Может, Йоджи и спросил бы его, что он имел в виду, но тут магазин впорхнула девушка в летящей коротенькой юбочке и защебетала про «красивенький букетик для учительницы музыки». Йоджи тотчас позабыл о футболе, а Айя слинял.

Кен не то чтобы тосковал. Спроси его кто-нибудь, как называется это странное чувство, он надолго задумался бы над ответом. А правда, что это такое — если матч заканчивается хорошо, думаешь: «Я бы тоже не сплоховал!», а если плохо: «Эх, меня там не было!».

Независимо от исхода игры, одинаковым было одно: отчаянное желание смотаться после игры на спортплощадку. Проблема заключалась в том, что такое же стремление после трансляций возникало у всех окрестных мальчишек. И если бы это были старшеклассники! Площадку занимала малышня, понятия не имеющая ни о каких правилах, знавшая только, что мячик надо загнать в ворота — и то вратарь, пока «игроки» копошились среди поля, болтался на штанге, как на турнике, и лениво покачивал носками кроссовок. И вот тогда настроение у Кена портилось по-настоящему.

После матча Испания-Италия неожиданно повезло: хлынул дождь. Мамашам даже не пришлось разводить сыновей по домам: их попросту смыло с площадки. Откуда им было знать, что это такое — не чувствовать заливающихся за ворот струй холодной воды, потому что тебя и так уже можно выжимать от пота.

Кена такими мелочами, как ливень, смутить было нельзя. Мяч с ним соглашался. Он рассекал дождевые потоки, словно торпеда, взвивался в небо не свечой — ракетой, плюхался наземь, будто пушечное ядро, поднимая целые фонтаны грязных брызг, в общем, отыгрывался за долгое бездействие.

Ливень спасовал довольно быстро. Сначала он ослаб, превратившись в обычный дождь. Побродил вокруг Кена, пробуя, не удастся ли спугнуть его мокрой насквозь одеждой и месивом под ногами, но признал свое поражение и тихо исчез, оставив только мутные лужи и прозрачные капли, дрожащие на сетке ворот. А потом Кен посбивал и капли. Сначала с одних ворот, затем и с других.

Ребятня появилась через некоторое время после того, как из-за туч выглянуло солнце. Мальчишки пришли с мячом, даже отдаленно не похожим на футбольный. Спасибо еще, на нем были нарисованы только полосочки, а не винни-пухи. Они покрутились у края площадки, хмуро поглядывая на Кена, потом двое заняли угол поля, и, встав друг напротив друга, стали вяло перекатывать мяч, переговариваясь вполголоса. Кен переместился к воротам в противоположном конце площадки и стал прицельно обстреливать то один угол, то другой. Один из мальчишек подошел к двоим на поле, дернул ближайшего за рукав и что-то сказал. Пацаны подхватили мяч и, то и дело оглядываясь на Кена, пошли в глубину сквера.

«Завтра наиграются», — успокоил Кен поежившуюся было совесть. — «Сегодня моя очередь».

Еще одного мальчишку он увидел четверть часа спустя. Возможно, он появился и раньше, просто Кен заметил его далеко не сразу. Постарше тех, которые пытались занять площадку, он стоял, прислонившись к столбу возле скамейки, и следил за мячом. Скамейка, видно, была мокрая после дождя, и он наблюдал за одиночной игрой, стоя, и явно настроившись стоять так долго.

Почему-то Кену это понравилось. Он всегда улавливал разницу между зеваками и теми, у кого сердце может забиться в такт ударам мяча. А среди последних далеко не всегда были те, кто играл сам. Кано Сигэру не играл. И никогда не смог бы.

Он наблюдал за футболистами издалека. Забирался на самый верх трибуны и забивался там в угол так, что его и разглядеть-то удавалось не сразу. Оставалось только дивиться, как он сам-то мог различить происходящее на поле. Возможно, впрочем, у него были очень мощные очки. Под стать оправе.

Эти круглые очки в массивной черной оправе, громоздившиеся над уныло вытянутым носом, придавали Сигэру сходство с помесью исхудалого совенка и не менее исхудалого тапира. Порой даже возникало опасение, что они его перевесят. Сигэру часто приподнимал эти очки нескладным длинным пальцем, будто давал переносице отдохнуть. Он никогда не носился с другими мальчишками на переменках и даже не умел разговаривать громко.

Парнишка у столба очков не носил и хлюпиком не выглядел, но казался очень знакомым, а припомнить Кен сумел только Сигэру.

Появление безмолвного болельщика прибавило сил. Кен побросал мяч в воздух сначала правой ногой, потом левой, перекинул через плечо, и, наконец, ахнул со всей силы «пыром», целя в один из столбов, огораживающих площадку. И промазал.

Мяч, явно обрадованный внезапно предоставленной свободой, рванул за пределы площадки. Взрезал воздух над газоном, над тротуаром… Ну, скажите, на милость, вот откуда вырулил этот несчастный туристический автобус? Что ему понадобилось в сумеречный час, после проливного дождя, в районе, где всего-то и было достопримечательностей, что граффити над мусорными баками? Бессильно уронив руки, Кен следил за полетом мяча навстречу автобусу, и чувствовал себя полным идиотом. Надо ли специально учиться прошибать когтистой пятерней дверцу автомобиля, когда не меньших дел можно наворотить, со всей дури шандарахнув по мячу ногой?

Мяч, шедший, казалось, на прямое столкновение, пронесся над крышей автобуса, не задев ее, и стукнулся о дерево на противоположной стороне улицы. Ветви притормозили его, и он упал среди корней. Покачался из стороны в сторону и замер.

Кен отер пот со лба. Вот сейчас он взмок точно не от физических усилий.

«Везет дуракам», — поздравил он самого себя.

И ведь действительно повезло: мяч-то летел явно ниже, и вдруг… Стоп. Елки зеленые!

Кен обернулся. Парнишка, подпиравший столб, уходил по дорожке сквера, спрятав руки в карманы.

«Наоэ!» — хотел крикнуть Кен, но удержался.

В тот день он забил три мяча подряд, сначала сравняв счет, а потом выведя команду на первое место. Девчонки на трибунах отбили ладони и сорвали голоса, а школьный фоторепортер извел на Кена почти всю пленку. Сигэру, как всегда, торчал на своем месте в уголке. Сидел, зажав ладони коленями, покачиваясь в своих тяжелых окулярах. Он оставался там и тогда, когда все прочие места опустели, а Кен, более-менее причесанный, вышел из раздевалки.

Вот тогда на Кена душевная щедрость и напала. Он задержался, проходя мимо Сигэру, с которым до этого перемолвился от силы двумя-тремя словами.

— Хочешь, постучим мячиком? — великодушно предложил он.

Сигэру поднял голову, приподнял указательным пальцем очки и внимательно посмотрел на него снизу вверх.

— Нет, — сказал он. — Спасибо.

И отвернулся.

Больше Кен никогда не видел его на трибунах.

Наги он так и не окликнул. Слишком крепко врезался в память тот случай с Сигэру.

Об остальных Шварц он как-то даже не вспомнил.