"Не побеждай, не защищайся, не сдавайся", фик для Darita

[wkcarnaval]

Для:  Darita
От:

Название: Не побеждай, не защищайся, не сдавайся
Автор: [J]Ito Ryo[/J]
Персонажи: Ран/Юси, Ая/Хлоэ, Юки
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (19 тыс. зсп)
Комментарий автора: в фанфике использована конституция республики Заречье (Вильнюс, Литва)


— Сегодня я застал Юки на кухне с этим, — сказал Хлоэ, протягивая Ае чуть затертый, сложенный вчетверо лист, исписанный аккуратными, стремительными иероглифами. Рядом с ними был добавлен перевод на английский. — Может быть, не стоит оставлять личные вещи где попало?

— Это не совсем личное, — улыбнулся Ая. — Помнишь, ты спрашивал меня о прошлом? Наверное, это — единственное, о чем я действительно хочу рассказать.

Он забрал листок и сел в кресло, прикрывая глаза.

— Я работал в команде с одним невозможным типом. Взаимная неприязнь и прочее. Но со временем...

— Соперничество? Оно часто перерастает в нечто более приятное.

— Так и случилось, но опустим. Как-то раз он толкнул меня на авантюру... Словами «Ты не видел мира, Ран. И как ты можешь утверждать, что знаешь жизнь?»

— Это не слишком умная провокация, — усмехнулся Хлоэ.

— Мне было восемнадцать, — пожал плечами Ая. — Мы раскрутили большой глобус и ткнули пальцем — как оказалось, в Литву. Авантюра — так авантюра, решил я.

Фудзимия Ран и Хондзё Юси, лето 1997, гостиничный номер в историческом районе Вильнюса. (Прим. авт.: Далее те же, тогда же и там же — просто «Юси»).

Юси забрал у Рана лист и хмыкнул:

— «Конституция Заречья»? Ты считаешь, ради этого мне стоило идти с тобой в район бедняков?

Ран кашлянул:

— Район богемы. О, конечно, я понимаю, что раз они не могут себе позволить...

— Заткнись. Так и быть, я прочитаю. Твое стремление стать культурнее стоит поощрять.
Раздраженно фыркнув, Ран опустился в кресло:

— И как я на это согласился — ехать неизвестно куда с гребаным эгоистом?.. Вслух читай.

Юки, зима 2006, кухня магазина “Kitten’s House” в Винчестере. (Прим. авт.: Далее — просто «Юки»).

Хотел бы я просто тебя понять, Ая. Нет, даже не понять — узнать, собрать, как паззл, из маленьких кусочков, которые ты — когда ненароком, а когда и специально, — показываешь окружающим. Я пытаюсь — но белых пятен слишком, слишком много. Иногда это кажется грустным.

И потому я беру в руки лист, который ты оставил на столе. Не думаю, честно это или нет с моей стороны и преднамеренно ли с твоей... Просто жадно впиваюсь глазами в строчки.

«Человек имеет право жить рядом с Вильняле, а Вильняле течь рядом с человеком».

Немного странно, хотя, если думать абстрактно, это значит, что никто никому не обязан, и можно просто находиться возле того, кто тебе нужен. Не просить ничего взамен, не ждать... Верно, Ая? Я думаю, что верно.

Хлоэ и Ая, зима 2006, комната Аи на втором этаже магазина «Kitten’s House» в Винчестере. (Прим. авт.: Далее — просто «Хлоэ»).

Хлоэ чуть склонил голову, поглаживая кончиком пальца аккуратную вязь тонких линий:

— Интересно. Например, вот это... «Человек имеет право на горячую воду, отопление зимой и черепичную крышу». Аскетично, верно?

Ая оторвался от заваривания чая и улыбнулся:

— Но аскетизм не всегда плох.

— А разве я сказал, что мне не нравится? Все-таки с возрастом приходит понимание, что ценность — не цена.

— Вот как? А что же?

— Не расстраивай меня, мой самурай. Неужели ты не знаешь, что ценность того или иного предмета зависит от того духа, которым мы его наделяем?

Ая разлил чай по чашкам и протянул одну из них Хлоэ.

— Разумеется, знаю. Иначе бы не хранил этот лист. Просто...

Хлоэ аккуратно забрал чашку, почти случайно коснувшись его пальцев и коротко их сжав.

— Просто?..

— Ты не перестаешь меня удивлять.

Юси:

— «Каждый имеет право умереть, но не обязан»? Ты в это веришь?

Ран пожал плечами, достал зубами сигарету из полупустой пачки и щелкнул зажигалкой.

— Все мы смертны, и понимать это буквально — бред собачий. К тому же, тут говорится о праве умереть. Почувствуй разницу.

Юси усмехнулся:

— Красивые слова ради красивых слов. Чепуха.

Ран встал с кресла, подошел к нему и выдохнул дым в лицо:

— А что если ты попробуешь прочитать это как «каждый вправе сам распоряжаться своей жизнью»?

— Так — определенно лучше, — ответил Юси и положил ладонь на узкую спину, привлекая его к себе.

Юки:

« Каждый имеет право ошибаться». Так-то оно так, но это не спасает, Ая. Я боюсь ошибиться, потому что ведь даже если я имею на это право — то ты не обязан прощать ошибки.

Я не знаю, что мне делать. Может, это глупо — восхищаться тобой молча и издали, как произведением искусства. Ты ведь живой. Настоящий. Ты только кажешься холодным и неприступным, но некоторые кусочки паззла говорят совсем о другом. Например, твоя дружба с Хлоэ. Например, этот... документ. Интересно, что же это за «Заречье»? Ты придумал его, место, в котором правда и честь важнее всего остального? Ты можешь, я знаю.

Хлоэ:

— А вот это тебе точно понравится, — сказал Ая.

— «Каждый имеет право быть единственным и неповторимым»? Немного наивно. Мы и так уникальны. А ты, кажется, все-таки плохо обо мне думаешь. Помнишь, что я говорил о ценности?

Ая прикрыл глаза.

— При чем тут это?

— Моя ценность, самурай... — Хлоэ положил руку на стол в каком-то сантиметре от Аиной, — вовсе не в глянце. Право, даже обидно, что ты думаешь иначе. Я надеялся, что за месяцы нашего общения ты разобрался, что к чему.

— Иногда мне кажется, что я совсем тебя не знаю, — чуть виновато улыбнулся Ая.

— Это вполне можно исправить.

Юси:

Ран натянул одеяло почти до шеи. В этом была какая-то странная, абсолютно не сочетающаяся с его привычным поведением застенчивость. Подобное случалось только после секса, и Юси списывал все на юношеские комплексы.

— Что там дальше? — чуть сонно поинтересовался Фудзимия, пристраивая голову на его плече.

— «Каждый имеет право любить», — прочитал Хондзё.

— Да. Это... да, — немного бессвязно пробормотал Ран.

— Ты реализуешь это право?

— Да. Конечно, — юноша поднял голову и внимательно посмотрел на Юси. — Я... У меня есть Ая.

Отчего-то показалось, что сначала он хотел сказать о ком-то другом.

Юки:

«Каждый имеет право быть нелюбимым, но это не обязательно». Твоя республика справедлива, Ая. Быть нелюбимым немного... больно и жестоко, но иногда это необходимо.

Правда, наверное, это — личный выбор каждого. Можно полюбить обычного человека — и жить простым счастьем взаимности. А можно... Такого, как ты.

Я выбрал, Ая. Я в своем праве.

Хлоэ:

— А вот это просто чудесно, — Хлоэ улыбнулся. — «Каждый имеет право быть неизвестным и не знаменитым».

— Не любишь публичность?

— О, только не говори мне, что ты снова удивлен. Подумай сам, — тонкие пальцы едва ощутимо коснулись запястья Аи, — в чем прелесть выходить на улицу и бояться, что сейчас на тебя набросится толпа, разрывающаяся криками: «Да это же он!»? Тем более при нашей профессии...

Ая осторожно перевернул ладонь и сжал пальцы Хлоэ.

— Ты прав, вот только снова меня...

— О нет, пожалуйста, не стоит про «удивил».

Они рассмеялись вместе. Кажется, впервые.

Юси:

— «Каждый имеет право лениться или ничего не делать», — Юси пожал плечами. — Но ведь так ничего не достигнешь.

Ая аккуратно водил кончиком пальца по груди любовника:

— Да. Но тут же не сказано, что это хорошо, а только, что у тебя есть на это право.

Юси задумался. «Быть может, я был слишком строг к нему? Кажется, он не безнадежен».

Юки:

«Каждый имеет право любить и опекать кошку».

Как-то раз я получил доступ к файлам японской полиции — ненадолго и далеко не к самым подробным. Но по запросу «Фудзимия Ран» база выдала кодовое имя «Абиссинец». Ты — кошка, Ая. Красивая, осторожная, сильная и независимая кошка. И я имею право любить тебя.

Хлоэ:

— Знаешь, вот это «Каждый имеет право заботиться о собаке до конца дней одного из них», — Хлоэ отвел взгляд.

— Что такое?

— Мне неловко сравнивать леди Глэй с собакой, но я...

— Я понимаю.

Казалось, Хлоэ был растерян и слегка подавлен. Ая перегнулся через стол и мягко обнял его за плечи.

— Заботься. Но не ставь на себе крест, — ему самому сложно было поверить в то, что он дает подобные советы.

— Кажется, мы меняемся ролями, мой самурай.

Юси:

— А вот это... «Собака имеет право быть собакой»... О том, что каждый может быть собой?

— Да. Именно так, — Ран сел в постели, взяв с тумбочки расческу и пытаясь хоть как-то пригладить растрепавшиеся жесткие волосы.

— Может, а не должен?

Яркие глаза чуть сузились:

— А еще каждый из нас имеет право играть.

— ...Ты играешь?

Ран поднял с пола рубашку и начал ее застегивать:

— Мы сегодня собирались в ресторан. Вставай давай.

Юки:

«Кошка не обязана любить своего хозяина, но в трудную минуту обязана прийти ему на помощь».

Не знаю, можно ли меня считать хозяином... Нет, нельзя. Но я уверен, что если это будет необходимо — я могу доверить тебе все, в том числе и свою жизнь. Ведь ты не подведешь меня, Ая. Не знаю, почему, но ты считаешь меня одним из своих.

Только я не собираюсь говорить тебе, что ты прав. Ведь ты и сам об этом догадываешься.

Хлоэ:

— А вот это мне не нравится. «Каждый имеет право забывать, есть ли у него обязанности».

— Мне тоже, — Ая наконец отстранился от Хлоэ, взял чашку и задумчиво взглянул в окно. — Но ведь право... Есть.

— Есть.

— А остальное повлияет лишь на доверие и уважение.

Хлоэ сжал пальцы Аи чуть сильнее:

— А разве это — немного?

— Это — почти все, — тихо ответил Фудзимия, глядя прямо в глаза своему гостю.

Юси:

«Каждый имеет право сомневаться, но это — не обязанность,» — прочитал Юси про себя и хмыкнул, пользуясь тем, что Ран пошел в душ, так и не справившись с волосами. Хондзе поймал себя на том, что сомневается в любовнике. Что значило это «я играю»? Что, черт побери?..

Юси встал и оделся, достал из пачки Рана сигарету, приоткрыл окно и закурил.

Разумеется, он не ревновал. Просто сомневался.

Юки:

«Каждый имеет право быть счастливым».

Просто счастье для каждого из нас в разном, Ая. Если для тебя это — твои вечерние посиделки с Хлоэ, философская литература и работа, то мне достаточно одного. Твоей улыбки.

Она появляется так редко и столь мимолетна, что каждый раз это — подарок. Чаще всего ты улыбаешься, когда он рассказывает тебе о чем-то.

И поэтому я хочу, чтобы он был с тобой рядом как можно чаще. Тогда и ты, и я станем еще чуточку счастливее.

Хлоэ:

— Прости, я очень устал, — чуть виновато улыбнулся Ая. — Может быть, закончим завтра?

— А что, если ты приляжешь, а я сяду рядом и дочитаю?

Фудзимия расстегнул рубашку и повесил ее на спинку стула:

— Если тебя это не смутит.

— Нисколько, — пожал плечами Хлоэ, опускаясь на краешек кровати. — «Каждый имеет право быть несчастным». Что скажешь?

Ая лег на одеяло сверху, вытянулся и положил руки за голову:

— Это личный выбор каждого.

— По-моему, омерзительно, — пожал плечами Хлоэ. — Многие бравируют своими страданиями специально для того, чтобы на них обратили внимание.

— Но они же достигают результата.

Юси (улицы Вильнюса):

— Ты взял его с собой? — удивился Ран. Его сапоги чеканили шаг по брусчатке.

— Ну... Да. Мы же не дочитали, — Юси сделал короткую паузу. — Дальше... «Каждый имеет право молчать».

— Ты этим не пользуешься, — усмехнулся юноша.

— Что?..

— Поорать любишь, что.

— Да ты...

— Тсс. Я же говорил, — Ран прижал палец к губам Юси.

— Но...

— Заткнись, — улыбнулся тот, подкрепляя свои слова горячим поцелуем.

Юки:

«Каждый имеет право верить».

Мне нечего сказать.

Я верю тебе. Доверившись еще в Нью-Йорке, я подписался в этом. Навсегда.

Хлоэ:

— Ты замерз?

— Немного.

Хлоэ провел ладонью по груди и животу Аи, покрытым «гусиной кожей».

— И это — «немного»? К тому же, ты дрожишь.

— Второе не имеет никакого отношения к холоду.

— А к чему же?

— Не пойми меня неправильно, но твоя рука на моей груди...

— Смущает? — в голубых глазах читалась мягкая, незлая насмешка.

— Скорее отвлекает. Продолжим?

— «Каждый имеет право осознавать свою ничтожность или своё величие».

— Главное здесь...

— Не перепутать? — рука Хлоэ, разумеется, не сдвинулась и на сантиметр.

— Именно, — кивнул Ая, переведя взгляд на собственную грудь. — Кажется, я вот-вот сделаю тебе непристойное предложение.

Юси (престижный ресторан):

— Ну, и пока мы ждем заказ... «Никто не имеет права совершать насилие», — прочитал Юси и не сдержал смешок.

Ран поднял на него взгляд:

— Что не так?

— А мы?

Тот откусил изрядный кусок хлеба и сказал:

— Мы иф накафыфаем.

Покачав головой, Хондзё дождался, пока он прожует, а потом спросил:

— Теми же методами?

— Но с иной целью.

— У тебя потрясающе пластичная мораль.

Ран пожал плечами:

— Какая есть, прости уж.

Юки:

«Никто не имеет права покушаться на вечное».

Проблема с вечным — точно такая же, как и со счастьем. Для каждого оно разное. И я не хочу даже думать об общечеловеческих ценностях, это глупо и по-детски. А мое вечное не позволит никому покушаться на него, так что все в порядке.

Хлоэ:

— Так что у тебя за предложение, самурай?

Ая перекатился, укрываясь, и сказал:

— Можешь лечь рядом.

Хлоэ улыбнулся, опускаясь на подушку:

— «Каждый имеет право понимать». Как ты думаешь, днем Юки понял хоть что-то?

— Не знаю. Наверное, мне стоит с ним поговорить.

Тонкая ладонь легла на голову Аи — мягко, практически невесомо
.
— Не тебе. Нам.

Юси:

Отпив вино, Хондзё продолжил читать:

— «Каждый имеет право ничего не понимать». С этим как с ленью? Можно, но не нужно?

— Да. Только это не всегда мешает. Тебе, например, не то что бы очень, да? — Ран невинно улыбнулся.

— Я понимаю.

— Что? — улыбка юноши стала чуть шире.

— Что ты — невозможный.

— И тем не менее ты здесь, со мной.

— Потому что я... — осушив бокал, Юси выдохнул. — Парадокс, в общем.

Юки:

«Каждый имеет право на любую национальность».

Я — американец. Ты — японец. Так?

Или мы оба японцы? Или оба американцы? Я так хочу быть на тебя похожим, совпадать хоть в чем-то.

Я завтра же куплю себе книгу о японской культуре.

Хлоэ:

Ая аккуратно гладил Хлоэ по плечу. Тонкая ткань рубашки не притупляла, а наоборот, усиливала ощущения.

— «Каждый имеет право праздновать или не праздновать свой день рождения». Кстати, что бы ты хотел на день рождения, мой самурай?

— Я не праздную.

— Какая жалость. Тогда я не смогу принять подарок от тебя, потому что буду чувствовать себя вечным должником. Может быть, сделаешь исключение? — жесткие бордовые пряди скользили по пальцам Хлоэ.

— Я ничего не обещаю, — тихо сказал Ая. Впрочем, было уже понятно, что он сломался.

Юси:

— Дальше... «Каждый обязан помнить свое имя». Я скажу даже больше — каждый обязан защищать свое имя. Хотя вряд ли ты это поймешь, — Юси покачивал бокал в пальцах, и маленькая капелька вина играла на его дне.

Ран непроизвольно потянулся рукой к тому самому месту, где на миссиях обычно была рукоять катаны, а потом скомкал лежащую рядом с тарелкой салфетку и ухмыльнулся:

— Разумеется. Мне плевать, как называться. Потому что моя суть не в имени, — за этим последовал короткий смешок — Хондзё-сама.

Юки:

«Каждый может делиться тем, что у него есть».

Вот потому я никогда не мог дать тебе настоящего тепла, наверное. Иногда мне кажется, что недаром Акагава назвал меня именно «Юки» — «снег». Мне всегда холодно где-то там, внутри.

Но я знаю, что тебе меня отогреть нечем... Да и незачем.

Хлоэ:

— «Никто не может делиться тем, чего не имеет», — продолжил Хлоэ. — Ну что ж, и поспорить нельзя.

— Именно поэтому я один.

— Ты не один, Ая. Запомни это, — повинуясь внезапному порыву, Хлоэ обнял его за плечи и прижал к себе.

Юси:

— «Каждый имеет право на братьев, сестер и родителей», — зачитал Юси.

Оба одновременно и молча закусили губу, напряженно разглядывая стену. В этот момент со стороны они показались бы очень похожими.

— Дальше... давай, — чуть хрипло сказал Ран, сжав под столом руку в кулак.

Юки:

«Каждый может быть свободным». Но ведь наша свобода заканчивается там, где начинается свобода другого. А еще мы скованы обещаниями, обязательствами, желанием понравиться кому-то... В общем, я не верю в свободу, Ая.

Хотя вот ты — свободен. Только такие, как ты, это и умеют.

Хлоэ:

— «Каждый отвечает за свою свободу». Нам это известно больше, чем остальным, верно?

— Да, — Ая нашел руку Хлоэ и чуть сжал ее. — Иногда мне кажется, что я устал отвечать за свою свободу головой.

— Таков путь меча.

Ая вздрогнул:

— Что ты сказал?

— Я выразился образно. Это — путь любого, кто примерит на себя личину Бога.

Юси:

— «Каждый имеет право плакать». Зачем?

— Неужели ты собираешься нести бред из серии «мальчики не плачут»? — прищурился Ран.

— Разве не так?

— Скажи, если бы Тайё вдруг погибла...

— Заткнись. Немедленно, — в голосе Юси прозвучали настолько непривычные и жесткие нотки, что Ран решил не перечить.

Юки:

«Каждый имеет право быть непонятым».

И я рад этому. Действительно рад, потому что я не хочу, чтобы ты понял, что я к тебе чувствую. Лучше не надо, правда. Зачем это тебе? Ведь ты — нормальный, настоящий мужчина, это я... недоразумение какое-то...

Хлоэ:

— И еще к ответственности за свободу... «Никто не имеет права перекладывать вину на других».

— Ты осознаешь свою сущность?

— Конечно, Ая, — Хлоэ пробежался пальцами по спине мужчины.

— Кажется, это прозвучит смешно и по-детски, но тебе я рискну сказать.

— Слушаю.

— Для нас не будет рая.

Хлоэ улыбнулся.

— Разумеется. И именно поэтому нам стоит создать его на земле.

Юси (гостиница):

— Ну что, дочитываем?
— Угу, — Ран лег под одеяло и прижался к его боку.
— «Каждый имеет право быть личностью». Ну... Это и так понятно.
Юноша улыбнулся, приподнялся на локте и посмотрел в лицо Юси:
— Не забывай о моем праве, если не хочешь меня потерять.
— Снова красивые слова? Мальчишка.
Конечно, Рану было проще целовать, а не доказывать свою правоту. В конце концов, он предупредил, а остальное — не его печаль.

Юки:

«Каждый имеет право не иметь никаких прав».

Иногда мне кажется, что у нас, убийц, никаких прав нет и быть не может. Но когда я смотрю на Кэна, на Хлоэ и особенно — на тебя, Ая, — я понимаю, что и права, и свобода для нас существуют. Надо просто уметь их отстоять.

Скажи, ведь у меня получится?

Хлоэ:

— И последнее... «Каждый имеет право не бояться».

Ая устало потер глаза:

— Мне было страшно только первые три раза.

— Тогда, когда ты начал... работать в Вайсс?

— Да. А теперь я, кажется, очерствел.

— Это неизбежно, но вовсе не делает тебя хуже.

Заповеди (Эпилог. 25.12.2006).

Не побеждай (Юси):

Тогда я возмутился: как это — не побеждать? А для чего тогда бороться?

И только потом, потеряв его сначала как любовника, потом — как товарища по команде, а несколько лет назад узнав, что он погиб... Нет, он не погиб. Он пропал без вести.

Победив его, я победил себя. Какая невозможная глупость.

Все, что осталось — эта конституция, которую я тогда тайком переписал у него. И мне кажется, как будто он протягивает руку из прошлого, чтобы поддержать меня.

Я отпускаю память. Листок медленно темнеет и сжимается в пламени камина. Из холла слышится веселый голос Тайё.

Милостивый Боже, если он жив, если он только жив, прошу тебя, помоги ему не побеждать.

Не защищайся (Юки):

Сначала я решил, что этот совет не для меня. От кого мне защищаться? От команды — незачем, а остальные и не смогут подобраться так близко.

Только я не учел одного. Я пытался защищаться от самого себя. Может, это и не нужно? Жизнь и так слишком коротка, чтобы тратить ее на борьбу с собой.

Я больше не хочу скрываться. И я надеюсь, что смогу стать для него другом. Большего мне и не нужно.

Главное — перестать защищаться.

Не сдавайся (Хлоэ):

Один раз я уже сдался, Ая. И вот теперь, когда судьба дала мне второй шанс стать счастливым.... Теперь — сдаться? Никогда.

Шампанское искрится в высоких бокалах, в твоих глазах пляшут отражения разноцветных огоньков. В гостиной бьют большие часы.

— Счастливого Рождества.

— Счастливого Рождества.

Ты улыбаешься чуть неловко. Я делаю глоток шампанского, обнимаю тебя и аккуратно касаюсь твоих губ своими.

Это Рождество определенно обещает быть счастливым.