Прыгать пришлось с главной палубы. Сильно оттолкнувшись от фальшборта, Ая словно взлетел – спрыгнул в катер, пришвартованный рядом с бортом «Тензей». Услышав за спиной тихое «черт», понял, что Едзи благополучно приземлился и, моля все богов, чтобы его напарник не забыл снять швартовочный трос, утопил пусковую кнопку в панели. Мотор катера взревел, небольшое судно дернулось и рванулось вперед, не касаясь носом воды. Их мотало из стороны в сторону, пока Ая не схватился за руль и выровнял катер. Ветер свистел в ушах и нещадно трепал волосы, унося обрывки фраз, рассеивая слова над водой. Едзи коснулся его руки, молча указывая на приближающуюся погоню. В том, что гнались именно за ними, сомнений не было. Но если бы и оставались, то первый же выстрел развеял остатки домыслов. Они нужны были преследователям, а живыми или мертвыми – решал случай.

Кудо надавил ему на плечо, заставляя пригнуться ниже, а сам продолжал методично обшаривать дно катера в поисках оружия. Преследователи подошли еще ближе и открыли по ним беглый огонь. Судя по частым очередям, вооружение погони составляли автоматические пистолеты. Пули чиркали в опасной близости от борта их утлого судна, поднимая небольшие фонтанчики и вынуждая беглецов пригибаться еще ниже. Наконец Ая, окончательно разобравшись с управлением, прибавил скорость и заложил резкий поворот, опасно накренив катер. Кудо отбросило к противоположному борту, он выругался, но тут же восхищенно присвистнул: крен заставил выкатиться из-под скамьи небольшую ракетницу. Он привлек внимание Аи и жестами попросил его сбросить скорость, позволив погоне подойти ближе. Ая отрицательно покачал головой – пока преимущество оставалось на стороне преследователей.

Очередной крутой вираж, мастерски выполненный Аей, не только увел погоню в сторону, но и несколько сблизил противников, позволив катеру Вайсс подойти с наветренной стороны. Низко пригнувшись над навигационной панелью, Ая уверенно вел судно на сближение с преследователями, нарезая круги вокруг них, постоянно маневрируя, не давая стрелку возможности прицелиться. Когда расстояние сократилось до предела, Кудо привстал и выстрелил из ракетницы, целясь в лицо высокого смуглолицего боевика. Полыхнуло красным, Айя выматерился, резко выворачивая руль и уходя от столкновения, Едзи перекатился к другому борту. Это оказалось спасением – ослепленный охранник инстинктивно дернулся в сторону и нажал на курок. Уже падая, он продолжал стрелять.

Ая отводил катер все дальше. Кудо высунулся проверить и увидел, как катер преследователей за несколько секунд вспыхнул ярким факелом. Спустя мгновение мощный взрыв прогремел над водами Токийского залива.

Фудзимия сразу же перевел рычаг на максимальную скорость, выжимая из двигателя все, что возможно, стремясь скорее уйти от места взрыва.

– Что это было, черт побери? – прокричал он, стараясь быть услышанным за шумом ветра.

– Это… – Едзи ухмыльнулся. – Нарушение техники безопасности при заправке катера.

– Кудо, ты идиот! Какого черта?! На что ты вообще рассчитывал?

Ая был взбешен, глаза его сузились и гневно сверкали.

– Но ведь сработало! – проорал Едзи. Ошарашенный напором и злостью обычно невозмутимого командира, он не успел сдержаться и почти сразу пожалел, но было уже поздно.

Ая раздраженно отмахнулся.

– Я не понимаю, чем ты недоволен! – крикнул Едзи и тут же удостоился фирменного «шине» взгляда. – Все обошлось, и мы отделались от них. Чего ты еще хочешь?

– Я – ничего, – зло ответил Ая. – А вот твоей голове порой явно не хватает мозгов! – И помолчав, добавил: – Страшила.

– Ты не прав, – издевательски усмехнулся Едзи. – Тебе тоже есть о чем просить, Железный дровосек.

Он широко улыбнулся в ответ на еще один злобный взгляд Фудзимии, и примиряюще хлопнул напарника по спине, отчего тот чуть не выпустил руль.


Спустя некоторое время, не обнаружив за собой погони, Ая сбросил скорость, уверенно выводя катер в залив Сагами.

– Разве нам не в обратную сторону? – изумился Едзи, тыча пальцем в удаляющуюся землю.

– Ты представляешь, что там сейчас творится? – раздраженно дернул плечом Ая. – Фуджо-сан рвет и мечет, мечтая, по меньшей мере, самолично отделить наши головы от тел. – Он усмехнулся и добавил: – И это не говоря о том, что взрыв наверняка привлек внимание полиции и докеров.

– И теперь мы намереваемся отсидеться где-нибудь в укромном месте, – высказал догадку Кудо. Устроившись поудобнее у борта, он с трудом примостил свои длинные ноги и попытался по привычке нащупать сигареты во внутреннем кармане пиджака.

– Черт, – выругался он сквозь зубы, вытаскивая насквозь мокрую пачку.

Они почти прошли Босо, когда мотор чихнул и заглох. Беглецы недоуменно переглянулись. Ая для верности несколько раз потыкал в кнопку запуска, но мотор и не думал оживать. Кудо громко выругался и полез осматривать двигатель. Он попытался подцепить крышку, но она не поддавалась без инструментов. Ая коснулся его плеча и молча покачал головой, указывая на цвет воды за бортом. Вода за ними, в кильватерной струе, блестела на солнце маслянистыми пятнами. Все стало ясно без слов: очевидно, во время обстрела одна из пуль боевиков повредила шланг бензобака, и топливо, так жизненно необходимое теперь, медленно расплывалась по заливу.

Едзи тяжело вздохнул и устало опустился на дно катера. Солнце ослепляло, отражаясь от поверхности воды, бликами и отсветом вызывая нестерпимую резь в глазах. Кудо в который раз пожалел, что условия задания требовали жесточайшего дресс-кода: насколько удобней он чувствовал бы себя в привычном топе и очках. Не говоря уж о сигаретах. Едзи еще раз горестно вздохнул и обернулся к напарнику.

– Надеюсь, это не моя вина? – ехидно осведомился он.

– Конечно, твоя, – безэмоционально ответил Фудзимия.

– И в чем я провинился на этот раз?

– Не знаю. Но что-нибудь придумаю.

– Боги, пошлите мне нормального напарника.

– Для этого ты сам должен быть нормальным.

Ая устал и, очевидно, не собирался скрывать этого. Во всяком случае, он не изображал из себя памятник неизвестному самураю, а тяжело опустился на дно катера. Снял пиджак и закатал рукава дорогой рубашки.

Несмотря на их пикировки, Кудо доставило удовольствие наблюдать за ним – костюмы шли Фудзимии гораздо более его обычной одежды. Вспомнив, как неотразим был его напарник в начале вечера, Едзи испытал приступ законной гордости, словно по праву владел Абиссинцем.

***

Костюмы, рубашки и прочие предметы туалета, которые призваны были в кратчайшие сроки придать им вид богатых бездельников, были доставлены Манкс вместе с очередным заданием.

После открытия недалеко от Синдзюку нескольких игровых зон, остальные казино вынуждены были прекратить свою деятельность, как и было предписано новым законом.

Но не все смогли смириться с финансовыми потерями, и многие предприниматели нашли выход, открыв подпольные казино на борту принадлежавших им частных судов. Особенностью таких заведений было то, что вход в игровой зал открывался не раньше, чем судно покинет прибрежные воды. Клиентуру составляли тщательно отобранные люди, надежность которых проверял сам хозяин. Игра здесь обычно шла всю ночь, ставки были намного крупнее, чем в обычных игровых центрах. Среди посетителей было достаточно известных личностей, мелькавших на обложках журналов и телеэкранах, так что опознать их не составило бы труда. И, прознай об этом охотники за сенсациями, это могло бы стать проблемой. Именно для исключения подобных инцидентов, охрана морских казино была сравнима с небольшой армией, как по численности, так и по вооружению.

Ходили слухи, что в подобных заведениях гостям предоставлялись и весьма экзотические услуги. Рассказывали о молодых юношах и девушках, вынужденных по приказу хозяина, полностью подчинятся гостю, купившему их на вечер.

И если факт свершения финансовых преступлений был достаточно легко доказуем (над этим работал специальный отдел токийского полицейского управления), то с торговлей живым товаром было сложнее. Те, у кого хватило бы смелости рассказать, давно покоились на дне залива, остальные же предпочитали молчать.

Но факты требовали отдельного расследования прежде, чем предъявлять обвинения владельцу судна.

– Именно, расследовать, – подчеркнула, отдавая папки с делом, Манкс, – а не устраивать местный переворот. И в первую очередь, это касается тебя, Кудо.

Едзи усмехнулся – он не отрицал, что преступления, в которых жертвами становились женщины, в команде считались исконно его прерогативой.

А вот почему вторым на задание напросился Фудзимия, оставалось загадкой. Как впрочем и все решения, принимаемые его неразговорчивым напарником.

В любом случае, выглядел Абиссинец в костюме потрясающе – это вынуждены были признать и Кен, и Оми.

– Ну, как? – Кудо покрасовался рядом с равнодушным Аей. – Мы похожи на богатеньких бездельников?

– Ты и без костюма всегда похож на бездельника, – констатировал Кен. Оми согласно кивнул.

– Нам пора, – процедил бесцветным голосом Ая, не давая Кудо времени начать очередную перепалку. По дороге в гараж, Оми еще раз проинструктировал их.

– Катер у двадцать седьмого пирса. В нем вас будут ждать два вооруженных охранника. Будет обыск, так что никакого оружия с собой, – Оми сокрушенно покачал головой, пока Фудзимия извлекал раскладной нож из левого рукава. Передав его Кену, он продолжил: – Документы и приглашения в полном порядке, но вы новички, так что готовьтесь к пристальному вниманию со стороны гостей и охраны. Честно, не знаю, что хуже. В любом случае, ваша цель – обыскать каюты. Свидетельства потерпевших, в конце концов, не главное. Возможно, хватит и косвенных улик. Это все. Удачи.

Последние слова Оми проговорил в раскрытое окно «Порше».

***

На входе проблем не возникло – Цукиено хорошо постарался с документами. Поэтому войдя в игровой зал, напарники чувствовали себя вполне уверенно, не чураясь толпы завсегдатаев, сразу же обративших внимание на новые лица. Кудо старался держаться поближе к Ае – недвусмысленно похотливые взгляды нескольких старикашек, словно щупальцами, обвивали стройную фигуру его напарника. Однако их ждало разочарование – в зале не было видно потенциальных жертв – только разодетые в шелка модели и даже одна известная актриса.

В казино и вправду было многолюдно, и это позволило Ае и Едзи незримо выскользнуть наружу. Им повезло – игровой зал располагался на главной палубе, недалеко от жилых кают. Прогуливаясь по пустынной палубе, тщательно изображая нетерпение в ожидании открытия казино, напарники цепко отслеживали движение охраны у фальшборта.

– Двое на девять часов, – пробормотал Кудо, отпивая мартини из бокала.

– Трое на пять часов и еще один – на семь, – Ая небрежно облокотился о поручни трапа.

Ночной бриз разметал его волосы, и Кудо неосознанно протянул руку, чтоб убрать алую прядь с лица. Сердце его привычно пропустило удар, чтобы в следующий миг забиться часто, заполошно.

– Значит, найди их! – властный голос за спиной заставил Едзи вздрогнуть и пролить несколько капель мартини на костюм Аи. Удостоившись раздраженного взгляда, Кудо виновато улыбнулся, а Фудзимия уже приветствовал шагающего к ним хозяина «Тензея».

– Фуджо-сан, – голос Абиссинца неприятно сочился напускным дружелюбием, – рад вас видеть. Позвольте выразить вам свое восхищение…

Более всего это напоминало встречу двух акул у косяка тунца, и широкие улыбки-оскалы только усиливали это впечатление. Такихиро Фуджо – сорокадвухлетний бизнесмен из Токио – согласно официальным документам возглавлял строительную фирму. Ту самую, что недавно выиграла тендер на постройку коттеджного комплекса в пригороде Осаки. Был женат и растил двух детей. А неофициально, по сведениям Критикер, занимался продажей людей – в основном молодых, привлекательных китаянок – в частные клубы и публичные дома, содержал закрытый БДСМ-клуб, членами которого были видные политики и бизнесмены, был замешан в съемках детской порнографии. К сожалению, добытых сведений было недостаточно для предъявления обвинения – Фуджо-сан не оставлял за собой улик, предпочитая действовать через подставных лиц. А немедленное его устранение было невыгодно организации, потому как за ним вились цепочки поставщиков и клиентов, и следы которых уходили как в Азию, так и в Европу.

Поэтому Ая, скрепя сердце, изображал сейчас давнего знакомого этого теневого воротилы, который, если и удивился столь экспрессивному приветствию от незнакомца, то не выдал себя ни взглядом. Ему представляли слишком многих людей – нужных и не очень – вполне вероятно, что в круговерти подобных знакомств затесался и этот юноша с яркими волосами и пронзительным взглядом светлых глаз.

– Рад приветствовать вас на борту «Тензея», – стандартный поклон и официальная улыбка, – надеюсь, вам повезет сегодня.

Фуджо-сан не помнил имени собеседника, но ловко вывернулся, отделываясь общими словами. Еще раз обменявшись поклонами с молодыми людьми, хозяин яхты продолжил свой путь в сопровождении двух охранников.

– Видел откуда он вышел? – шепотом поинтересовался Кудо, тщетно пытаясь затереть пятно на костюме напарника носовым платком. Очередная попытка не дотрагиваться до Аи, находясь рядом с ним, благополучно провалилась. Плохой, Едзи!

– Вторая каюта слева. Будь осторожен – у кормы пришвартован катер, там может быть охрана, – Ая отмахнулся от заботы напарника и, подтолкнув его в спину, повел в направлении интересующей их каюты, всем видом демонстрируя увлеченность беседой.

Спустя несколько минут, он стоял, плотно вжавшись в стену, пытаясь скрыться в узкой полоске тени, откидываемой верхними надстройками яхты. Кудо, присев, пытался открыть замок, используя свой бессменный набор отмычек, с которыми не расставался, сколько Ая его помнил.

Наконец, замок тихо щелкнул, впуская напарников внутрь, как раз в тот момент, когда один из охранников появился из-за угла.

Как и предполагал Оми, они довольно быстро обнаружили диски с записями нелегальных съемок – Кудо потребовалось всего семь минут, чтобы открыть небольшой сейф в столе хозяина яхты.

К сожалению, Фуджо-сану хватило этого времени, чтобы вернуться обратно. Напарникам повезло только в одном – он был без охраны.

Если бы у них были в запасе хоть несколько секунд, чтоб занять места по обе стороны от двери, ведущей в каюту, то вся операция прошла бы в тишине и спокойствии – один точный удар ребром ладони по шее гарантировал вошедшему крепкий сон на несколько часов.

Но Вайсс не располагали и долями секунды – слишком поздно было замечено возвращение хозяина каюты. Фуджо-сан, надо отдать ему должное, не растерялся, словно знал о присутствии в каюте чужаков, и громко позвал охрану, не пытаясь рисковать здоровьем и ввязываться в опасную схватку. Ехидно улыбаясь, он отошел в сторону, предоставив телохранителям разбираться с взломщиками. И снова напарников спасла удача – определенно Оми ставил свечи в храме – каюта была небольшая, и охранники не рискнули открыть стрельбу, тем более, что Фуджо-сан находился там же.

Тонко запела вытягиваемая из часов леска, и Кудо схватился с двумя охранниками. На долю Фудзимии пришелся один. Весь бой занял не более двух минут – профессионализм Вайсс был отточен бесчисленными схватками. Фуджо-сан еще не успел оправится от удивления, а беглецы уже ринулись прочь из каюты, унося с собой свидетельства его грязных дел.

Оба катера, привозившие гостей, были пришвартованы у кормы, так что Вайсс могли только возносить хвалы богам – надо было пересечь всего несколько метров.

Охрана одного из катеров, занимавшаяся дозаправкой топлива, в немом изумлении уставилась на двух хорошо одетых молодых людей, которые, словно черные птицы, бесшумно спрыгнули во второй катер и, взревев мотором, умчались вдаль. Не дожидаясь окрика начальства, один из охранников, отбросив канистру, завел мотор и помчался вослед беглецам. Его напарник расчехлил кобуру и снял пистолет с предохранителя.

***

Вот уже два с половиной часа они дрейфовали в водах залива Сагами. Солнце клонилось к горизонту, и вечерний бриз ощутимо закрадывался под одежду, заставляя натягивать плотнее пиджаки и неосознанно сближаться, в попытках сохранить остатки тепла. Ая дремал, склонив голову на плечо. Едзи слегка переместился так, чтоб алые пряди касались его руки. И почему-то именно сейчас Кудо чувствовал себя недостойно счастливым, глупо улыбаясь рдеющему небу, закатному солнцу и крикливым чайкам.

Он пытался вспомнить, когда впервые четко и ясно осознал, что за чувство гложет его. Это было так давно: сначала желание – неосознанное, но жгучее, стыд, попытки убедить себя, попытки забыть и забыться. В конечном итоге, Кудо мог лгать кому угодно, но лгать самому себе – занятие столь же бессмысленное, сколь и нерациональное. Пришлось признаться, что его – известного женолюба и ловеласа – привлекает мужчина, не просто мужчина – напарник. Осознание этого принесло некое облегчение, но вместе с тем и насущное стремление рассказать обо всем Ае, поделиться, разделить эту ношу, бремя тайны.

Кудо усмехнулся, представив лишенное эмоций лицо Фудзимии.

«Кудо, мне надоели твои пошлые шутки» или «Едзи, из тебя такой же гомосексуалист, как из Кена – оперный певец» или совсем краткое «Не смешно». А может, просто взглянет так, что захочется удавиться собственной леской. В любом случае, это навсегда проложит меж ними черту, невидимую и от того совершенно непреодолимую.

Поэтому Едзи молчал. Уже свыкнувшись с этим чувством, с этими мыслями, полными воспоминаний, с горько-сладким привкусом вожделения, он молчал, как и обо всем, важном до этого. Как молчал об Аске, не посвящая никого в странные полувоспоминания – полусны; молчал о Ной, не разделяя ни с кем своих подозрений… Молчание защищало его плотной оболочкой, становилось щитом, основой для той маски, что он привык носить.

Молчание спасало его, ограждало…

Ветер все более крепчал, и дрожь прижатого к его плечу тела Фудзимии вывела Едзи из туннеля собственных горьких размышлений. Кудо осторожно снял пиджак и накрыл им спящего Аю.

Свежий вечерний бриз с наступлением темноты все более срывался в предштормовой ветер, словно с заходом солнца ему была дарована свобода. Его порывы заставляли волны вздыматься и опадать, качая небольшое судно в колыбели пенных гребней. Ветровое стекло катера уже не защищало от ледяных брызг.

Кудо повернулся назад и, вытянув шею, попытался разглядеть, куда их несет течение. Тьма заливала пространство вокруг, словно коконом окутывая мир и хрупкое судно на двоих. Уже почти убедившись в безнадежности своих попыток, Едзи внезапно зажмурился от полоснувшего по глазам яркого луча света. Он сполз еще ниже, опасаясь, что его могут засечь прожектора поисковых судов. Но следующие несколько минут прошли в тишине, не слышалось окриков, тарахтения моторов и хриплого лая рупоров. Только луч света, шарящий по палубе, возникающий на мгновение и вновь скрадываемый темнотой.

Маяк! Конечно, как же он раньше не догадался, их несет течением к маяку. Осторожно встряхнув сонного Абиссинца, Кудо радостно ткнул себе за спину в ответ на недовольный взгляд.

***

Они успели пристать к берегу до того, как начался шторм. Первая молния разорвала мглу в тот момент, когда они сходили с катера, осветив скалистый берег и основание маяка. Цепляясь за осклизлые камни, обдирая руки об острые края валунов, разбросанных по берегу, Ая и Едзи пробирались в темноте к спасительному маяку.

Бессменный набор отмычек вкупе с мастерством Кудо спас их и на этот раз, послушно отворив дверь старого маяка.

Темнота внутри соседствовала с темнотой снаружи, но в отличие от нее, обещала кров и защиту. Каменные стены и наглухо закрытая дверь словно отрезали их от внешнего мира, оставив позади рев и завывание бури, громовые раскаты и угрожающий шум прибоя.

Едзи нащупал выключатель, и бледный свет единственной лампы осветил широкую винтовую лестницу, уходящую, наверно, на самый верх. Осторожно ступая по тронутым ржавчиной ступенькам, беглецы поднялись на несколько уровней выше, прежде чем наткнулись на небольшую комнатку, которую, очевидно, ранее занимал смотритель. С развитием новых технологий надобность в смотрителях отпала – катер с техническими работниками регулярно приходил к острову, и этого беглого осмотра хватало для дальнейшего функционирования маяка. Но, несмотря на то, что комната давно пустовала, она все же казалась достаточно обжитой: будто хозяин вышел и скоро должен вернуться. Это навязчивое чувство чужого присутствия напрягало незваных гостей, давило грузом, заставляя Белых охотников тщательно осматриваться по сторонам, не позволяя расслабиться.

Комната была совсем небольшой, удивительно как здесь могли уживаться по двое смотрителей-сменщиков. Узкое окно, за которым сейчас грозно рычала буря, какие-то цветы в широких подвесных кадках за стеклом, укрытые от непогоды небольшим карнизом, стол, два стула и стеллаж, забитый технической документацией, инструкциями, выцветшими, поблекшими, и несколькими дешевыми книгами в оборванных бумажных обложках. За стеллажом обнаружился небольшой угол, выделенный под ванну и кухню. Простая, местами проржавевшая, мойка и туристическая печь, работавшая от электричества.

В поисках чистой одежды и хоть какой-нибудь еды они обшарили всю небольшую каморку. Улов составил несколько комплектов белья и чистых хлопковых футболок, около двух десятков банок консервов и запас питьевой воды, застоявшейся, но еще пригодной к использованию. Но более всего поразила небольшая радиостанция, угнездившаяся на одной из навесных полок.

Фудзимия, забыв про вымокшую насквозь одежду, тотчас снял радиопередатчик и установил на стол, вынимая из ранца. Кудо тем временем, скинув промокшие дизайнерские тряпки, с наслаждением переодевался в сухую одежду, попутно вытирая голову найденным в закутке ванной полотенцем и молясь о том, чтобы аккумуляторы станции оказались рабочими.

Ая, наплевав на собственные неудобства, занялся настройкой небольшой бортовой радиостанции, из тех, что применялись на малокаботажных судах, в автомобилях и небольших частных самолетах. Когда он включил ее, оба напарника, затаив дыхание, ждали знакомого посвиста эфирных помех. Тишина оглушала и вышибала надежду напрочь.

Но когда долгожданный шум эфира наполнил комнату, даже Ая позволил довольной улыбке скользнуть по губам. Едзи тепло улыбнулся в ответ, позволив себе подойти ближе и, склонившись над напарником, ждать пока он настроит станцию на нужную частоту, украдкой вдыхая горький запах пропитанных озоном волос, позволяя на мгновение обжечься краешком губ о яркое пламя растрепанных прядей.

– Ничего не выходит, – Ая вновь и вновь корректировал настройку, посылая позывные в эфир, используя все запасные частоты, – они не слышат нас.

– Шторм. – Едзи успокаивающе сжал плечо напарника. – Завтра попробуем еще раз.

Ая кивнул в ответ, устало опустив руки, словно все напряжение этого дня враз навалилось на него грузом, сгибая обычно прямую до тошноты спину. Едзи подал ему полотенце и сухую одежду, отвернувшись, чтобы не смущать напарника. А вернее, чтоб не выдать внезапно охватившего его волнения от осознания того, что они тут только вдвоем, отрезанные ото всех километрами воды.

В тот момент, когда Кудо раздумывал об искушениях и способах их преодоления, сквозь помехи в наушниках прорвался знакомый высокий голос Цукиено.

– Ая… Едзи… Где вы?.. Это вы? – искаженный шумом помех, голос то пропадал, то возникал вновь. Но сомнений не было – Цукиено вышел на связь.

– Оми, Оми, – никогда Кудо не был столь рад слышать его. – Оми, нам нужна помощь… Ты слышишь?

Ая оттолкнул его, надевая наушники и высылая координаты острова.

– …житесь там… сейчас не сможем… шторм… колько дней…

Голос Оми прервался помехами и окончательно затих.

– Что? – вопросительно взглянул Едзи. – Что он сказал?

Ая снял наушники и устало потер глаза.

– Он велел ждать. Сейчас над заливом Сагами шторм. Как только это станет возможным, они сразу же прибудут. Нам надо продержаться несколько дней, – Ая нахмурил брови, вспоминая. – Если я не ошибаюсь, то вроде бы обещали, что штормить будет дня три, не больше.

Кудо тяжко вздохнул, не веря, что судьба-злодейка подкинула ему три, а то и больше, дня мучений и напряженности рядом с тем, кого он желал всем сердцем, но кто оставался так же далек от него, как и в первый день знакомства.

***

После бешеной гонки и ледяного дождя тепло и тихий сумрак небольшой комнаты расслабляли, давая ощущение покоя и безопасности. Поэтому, в спешке съев холодные консервы, Ая и Едзи расстелили нашедшиеся тут же футоны и легли спать.

За окном ревела и громыхала буря, а тут, в комнате, было тихо и спокойно, даже отголоски непогоды слабо проникали сквозь толстые стены, и только мерное тиканье старых часов убаюкивало утомленных беглецов.

Кудо вертелся, не в силах уснуть, хотя после столь насыщенного событиями дня, должен был буквально упасть замертво. Но сон, как назло, не шел. Зато лезли в голову непрошенные мысли о том, что совсем рядом, руку протяни, лежит Ая: укутался в одеяло по самый нос, хотя в комнате достаточно тепло, лишь темные пряди разбросаны по подушке. Едзи гнал от себя этот соблазн, но перед закрытыми глазами то и дело всплывали обрывки видений: Ая в вечернем костюме, с экзотически длинной серьгой в ухе; он же в длинной выцветшей футболке, мокрые алые пряди оставляют следы на вороте, Фудзимия ерошит их рукой, и ладонь его скользит по вытянутой чуть смуглой шее, заставляя Едзи судорожно сглатывать в отчаянном желании повторить этот путь губами,

Кудо вертелся из стороны в сторону – футон был жестким, а одеяло удушающе тяжелым. Наконец, не выдержав, он встал и босиком пробрался к окну. Шторм вошел в полную силу, волны бились и бесновались внизу, в тщетной попытке опрокинуть маяк в море. Цветы, которые неизвестный садовод высадил за окном, трепетали и гнулись под железным козырьком, зияя прорехами в каскаде лепестков. Курить хотелось ужасно, и Едзи неосознанно поднес пальцы к губам, глубоко вдохнув влажный воздух комнаты, в попытке сделать затяжку.

– Я говорил тебе, что пора заканчивать с этим, – пробубнил сонный голос Аи с соседнего футона. – Теперь бродишь тут…

– Цветы жалко, – невпопад ответил Едзи.

– Это не первый их шторм.

– Если доживут до завтра – занесу в комнату.

– Спи, флорист недоделанный.

Совсем необидная усмешка в голосе Аи неуловимо успокоила, и Кудо медленно поплелся на свое место, чувствуя, как усталость буквально валит с ног.

***

Утром он первым делом открыл окно. За ночь буря несколько успокоилась, но не улеглась до конца, и остро пахнущий соленым ветер резким порывом разметал карты и атлас, которые разложил на столе Фудзимия. Едзи, не обращая внимания на укоризненный взгляд напарника, перегнулся и вытащил поддон с цветами из удерживающих его металлических скоб, стараясь не повредить нежные соцветия о край железного карниза. Ая открыл было рот, но не сказав ни слова, уткнулся в карты. Впрочем, его мнение об умственных способностях и душевном состоянии Едзи Кудо не нуждалось в дополнительных комментариях. Все можно было прочесть во взгляде странных светлых глаз.

– Будешь отрабатывать двойные смены, когда вернемся, – пробормотал Ая и добавил: – Цветовод – любитель.

– Только с тобой, – жизнерадостно усмехнулся Едзи.

Сегодня утром он, казалось, находился в ладу с собой и со всем миром. Кудо и сам удивлялся своей оживленности и какой-то бесшабашности. Но это ощущение радости не пропадало. Он списывал все на удачное стечение обстоятельств – они выполнили задание, не погибли под пулями и не утонули. Чего желать еще? Но подспудно понимал, что главным было это неповторимое ощущение Аи рядом. Аи, безраздельно принадлежащего ему, его мыслям, его взглядам. Аи, иногда ухмыляющемуся в ответ на его очередную шутку. Аи, отделенного от своего долга, своего горя и своей мести толщей воды, крепостью стен и его, Едзи, желанием.

Когда Кудо закончил удобрять и рыхлить растения, придав им максимально ухоженный вид, настало время обеда. Оборвав последние сломленные ветром цветы, Едзи машинально собрал их в букет, наиболее эффектно расположив в центре уцелевшие экземпляры и, подойдя к столу, положил букет на расстеленные карты.

– Что это? – мрачно пробормотал Фудзимия. – Лилии приносят на могилу.

– Это не лилии, – возразил Едзи. – И если мертвым нужны цветы, то выжившим – тем более.

Ая выразительно хмыкнул.

– А еще им неплохо бы иногда есть, – скривился Кудо.

Ая ухмыльнулся и отодвинул карты на край стола.

Они вскрыли и разогрели консервированные бобы. Ели, стараясь не чувствовать ужасный вкус, утоляя голод, не более. Когда банки были опустошены, Кудо, жмурясь, как ленивый сытый кот, поинтересовался:

– Ну и что ты нашел на этих картах? Куда нас занесло?

Ая вновь разложил атлас и распечатки аэрофотосъемки маяка и близлежащих районов, над которыми корпел все утро. Едзи перегнулся через стол, вглядываясь в поблекшие схемы, пестревшие топографическими знаками. Атлас оказался чуть свежее и понятнее, но маяк на нем был изображен небольшим значком, и масштаб карты не позволял рассмотреть подробностей рельефа. Едзи пальцами аккуратно пригладил взлохмаченную потертость на месте сгиба, и еле смог подавить дрожь, когда соприкоснулся с руками Фудзимии. Не хватало еще, чтоб напарник заметил его состояние! Однако обжигающая близость его волос, чуть слышное дыхание рядом и тепло кожи буквально сводили с ума, заставляя сердце бешено колотиться в груди. Едзи отшатнулся и задел пресловутый букет, опрокинув его на пол. Голые безлистные стебли хрустнули под ногами. Сладковатый дурманящий аромат выделившегося молочно-белого сока разнесся по небольшой комнате. У Едзи от резкого запаха запершило в горле. Он поднял букет и, обрезав поврежденные стебли, положил его на стеллаж. Цветы и вправду были необыкновенно красивы. Похожи на лилии, но чуть мельче и необычного светло-сиреневого цвета, удивительно схожего с цветом глаз Аи. Может, они поэтому и привлекли внимание Едзи? Стебли у цветка были абсолютно голые и какие-то беззащитные, оттого казалось, что они особенно уязвимы под бешеным напором ветра. Запах выделившегося сока все еще витал в воздухе, смешиваясь с дивным чуть горчившим ароматом самого цветка. Этот цветочный запах притягивал Едзи, как валериана кота, заставляя вновь и вновь возвращаться к стеллажу, глубоко вдыхая терпкий аромат.

– Едзи, – негромко позвал Ая, – ты помнишь, года два назад в префектуре Канагава расследовали убийство смотрителя? Об этом еще писали все газеты.

Кудо отвлекся от притягательного аромата и, нахмурив брови, уточнил:

– Убийство при невыясненных обстоятельствах? Когда обвинили второго напарника? Помню, громкое было дело.

Ая утверждающе кивнул.

– Ну, так я сразу сказал, что парни просто что-то не поделили между собой. Не понимаю, почему подозреваемого отпустили.

– За недостаточностью улик, – пожал плечами Ая.

– О каких уликах можно говорить. – Едзи подошел ближе, оперся бедрами о стол и скрестил руки на груди. – Посуди сам. Смотрителя нашли мертвым, так? Констатировали смерть от удушья. Его напарник уехал в город, так? Вернулся с техниками и нашел его мертвым, верно? Он жил на маяке с напарником. Только вдвоем. Понимаешь? Больше просто некому!

– Но свидетели утверждали, что он весь день провел на берегу, в ожидании катера.

– Значит, он сделал это раньше.

– Тогда не стыкуется время смерти.

– Значит, время определили неверно.

Ая покачал головой.

– Что ты хочешь сказать? По-твоему, кто его убил? Призрак? – Едзи насмешливо фыркнул.

Ая остался серьезен.

– Мы многого не знаем об этом мире, Едзи.

– О, славно. Теперь ты утверждаешь, что во всем виноват полтергейст. Ая, если бы неупокоенные души могли мстить, у нас не осталось бы работы.

Ая помрачнел и ничего не ответил.

– Ну, ладно, – Кудо предпочел бы не напоминать о том, что собрало их всех вместе: ни о Вайсс, ни о долге. Это утро принадлежало другой жизни, которая могла бы у них быть.

– Так к чему ты завел этот разговор? – поинтересовался он.

– Это тот самый маяк, – как всегда холодно обронил Фудзимия.

Едзи сел, на пару сантиметров промахнувшись мимо стула.

***

Перекусив опостылевшими уже консервами, Ая вновь включил радиостанцию, пытаясь поймать нужную волну, чтоб узнать прогноз на ближайшие дни. Вторые сутки подходили к концу, а шторм и не думал стихать. Напротив, казалось, буря становилась все сильнее. Огромные валы накатывали на берег, обдавая маяк тоннами соленой воды, пенные брызги касались окна комнаты, в которой укрылись Вайсс. Казалось, буря не собирается отпускать своих пленников, надежно запертых в гулкой башне.

Ая упрямо крутил ручки настройки, чуть нахмурив тонкие брови в попытках прорваться, услышать хоть что-нибудь сквозь частый шум помех. Один раз его даже угораздило нарваться на полицейскую волну, и эфир буквально взорвался резкими выкриками и командами. Судя по всему, в одном из спальных районов произошло убийство, и теперь полиция стягивала силы для ограждения района и поимки преступника. Точно разобраться в этой мешанине хрипов и выкриков не удалось, да и сигнал заметно ослаб, но этот случай вернул мысли Едзи к тому преступлению, о котором они говорили с Аей днем.

«Мы многого не знаем об этом мире, Едзи». Чушь какая! Неужели он вправду считает, что убийство было совершенно не смотрителем? А кем тогда? Призраком? Нет, ходит много разных легенд, конечно, но кто всерьез поверит в эту потустороннюю ерунду. Или Ая имел ввиду что-то другое? С ним никогда нельзя быть уверенным. Иногда его слова и задумчивые фразы имели не один и не два, а гораздо более смыслов, каждый из которых раскрывался Кудо много позже сказанного. И это странным образом не раздражало, а лишь придавало ему привлекательности в глазах Едзи.

Ая снял наушники и устало потер виски. Кудо волевым усилием направил свои мысли в нужное русло и решил уточнить:

– Так что, по-твоему, произошло с этими смотрителями?

Ая пожал плечами.

– Кто знает. Мне известны лишь некоторые факты, не вошедшие в газеты.

– Какие?

– Например, то, что смотритель умер от отека легких.

– Подожди. Но ведь в газетах точно писали, что он был задушен. На шее даже остались синяки…

– Отпечатки пальцев принадлежали усопшему.

– То есть, он задушил сам себя?

– Выходит, так.

Ая вновь надел наушники и принялся крутить ручки настройки, а Едзи в растерянности откинулся на спинку стула.

В свете последних высказываний Аи, версия с призраком выглядела все более реальной. Кудо попытался подобрать иное логическое объяснение, которое связывало бы все факты в стройную цепочку, но не находил. В самом деле, ну не стал бы убийца так старательно прижимать руки к горлу жертвы, чтобы навести полицию на ложный след. Едзи никогда не слышал о таком странном способе убийства. И, кроме того, при удушении оказывается поврежденной гортань и трахея, уж об этом Кудо мог судить профессионально, а смотритель умер от отека легких. Это совершенно выбивало почву из-под ног. Зато версия с призраком ложилась в эти факты идеально. Он представил себе картину, в которой несчастный смотритель пытается расцепить на горле незримые пальцы, но только ранит сам себя, каждый раз проходя руками сквозь них. К тому же в одном из популярных журналов он читал, что плоть призрака есть некая энергетическая субстанция, способная воздействовать на тело людей на расстоянии. Вроде бы даже выступали очевидцы, которые сами подверглись такому воздействию.

Вслед за этим пришли его собственные воспоминания об Аске, его полусны-полукошмары, видения на грани сна и реальности. В них Аска говорила с ним, хотя грудь ее была навылет пробита пулями.

Едзи вспомнил старую легенду, слышанную им однажды от Кена. О женщине, что, не вынеся измены любимого, срезала свои прекрасные волосы и бросилась с моста. А на утро неверный супруг и его любовница были найдены задушенными в своей постели. Поговаривали, что срезанные волосы женщины стали орудием мести.

Едзи вдруг стало как-то холодно и неуютно в маленькой комнате. Ая перестал терзать рацию, устроившись с одной из книг за столом, и в наступившей тишине скрип и стоны осаждаемого бурей маяка стали походить на неведомые голоса. Таинственный говор океана становился все явственнее, все громче, напоминая отдаленный гул многоголосой толпы, но когда наступала тишина, до слуха Кудо долетали какие-то глубокие, тяжелые вздохи, сдавленные рыдания, – потом вновь грохот бесконечных сражений. В эти периоды краткого затишья он невольно напрягал слух, стараясь четче разобрать звуки, и в то же время, страшась этого.

Лампочка, освещавшая комнату, пару раз мигнула и погасла, оставив напарников в полной темноте. Ая со вздохом отложил книгу и, встав, обратился к Едзи:

– Посмотри на стеллаже, где-то там я видел фонарь.

Едзи потянулся к стеллажу, пытаясь вслепую нашарить небольшой пластиковый фонарик. Под руками перекатывались тугие рулоны свернутых карт, корешки книг и склизкие, как щупальца осьминога, листы распечаток. Скользя руками по полкам, чертыхаясь от безуспешных попыток нащупать искомое, Едзи вслушивался в тишину. Ая молчал, и уже казалось, что в комнате нет никого, что Фудзимия, в лучших традициях голливудских хорроров, исчез, похищенный в темноте неизвестной силой. Наконец фонарь был найден, и Едзи торопливо включил его, боясь не найти напарника, боясь остаться один наедине с тем неизвестным, что таилось в темноте старого маяка.

К счастью, луч света высветил яркие пряди и знакомое хмурое лицо, отбрасывая на него тени, придавая гротескную неестественность маски.

– Пойдем, – Ая протянул руку за фонариком, – внизу, среди инструментов, я видел запас лампочек.

– Надеюсь, там можно будет разжиться вторым фонарем, – пробормотал Едзи, внутренне содрогаясь при мысли о спуске в темноту нижних ярусов маяка. Это походило на путешествие во чреве огромной рыбины. Без надежды на выход.

По винтовой лестнице они спускались друг за другом, подсвечивая дорогу карманным фонарем. Ая шел впереди и, когда он скрывался за очередным поворотом, путеводная нить света на миг пропадала из поля зрения Едзи, оставляя его в темноте, наедине с шорохами и стонами, заставляя ускорять шаг в попытке нагнать напарника.

Ближе к подножию маяка стало заметно холодать, и Едзи судорожно запахнул пиджак на груди. Он чувствовал себя неважно. С той поры как он оказался под сводами старого маяка, что-то было не так, кружилась голова, в горле першило, а грудь словно стягивал невидимый обруч. Он старался не показать свою слабость Ае. Всего лишь простуда, и удивляться нечему – сначала погоня, потом ветер и дождь, под которым они промокли до нитки. Эта болезнь так не вовремя. Едзи не выдержал и закашлялся, стараясь приглушить звук полой пиджака. Гулкое эхо многократно отразилось от стен маяка, заметалось, затерявшись где-то в вышине. Ая удивленно обернулся и, направив луч света на напарника, внимательно пригляделся к нему. Кудо махнул рукой, досадуя на свою несдержанность. Меньше всего ему сейчас хотелось слышать упреки от Аи.

Спустившись вниз, они свернули в небольшой закуток, примеченный Абиссинцем в самом начале. Там был сложен хозяйственный инвентарь и инструмент. Луч фонарика рыскал по комнате, высвечивая окованные углы ящиков и отражаясь от металлических деталей. Неяркий отблеск стекла привлек внимание Едзи, и он оказался обладателем пары фонарей помощнее. Разделив находку, напарники быстро обнаружили искомое и поспешили подняться в комнату. Обратный путь не вызвал у Едзи опаски, может быть потому, что в его руке чувствовалась тяжесть фонаря, а мощный сноп света рассеивал темноту далеко впереди.

Однако их ждало разочарование. Лампочка, вставленная на место сгоревшей, не работала.

– Скорее всего, проблемы с проводкой, – заметил Кудо и тут же зашелся хриплым удушающим кашлем.

Ая мгновенно подскочил к нему, с тревогой вглядываясь в лицо напарника.

– Обычная простуда, ничего страшного, – замахал руками Едзи, вынужденный признать очевидное.

Прохладная ладонь коснулась его лба.

– Странно, температуры почти нет. Подожди, где-то здесь я видел аптечку.

– На кухне, – прохрипел Едзи и вновь закашлялся.

Луч света, отмечавший присутствие Аи в темноте, метнулся по сторонам, и вслед за этим Кудо услышал стук подошв и грохот передвигаемой посуды на полках. Спустя минуту, Ая, зажав фонарик в зубах, рассматривал содержимое аптечки. Судя по резким, раздраженным движениям, искомого лекарства в ней не было. Он, чертыхаясь, захлопнул крышку и поставил аптечку на одну из навесных полок. Едзи следил за его размытым в темноте силуэтом, за кругом света от фонаря, летавшего по стенам, словно ночная бабочка, и ощущал странное удовлетворение от беспокойства Фудзимии. Словно эта тревога за его здоровье как-то выделяла Едзи, делала его более заметным, более важным для Аи, нежели просто еще один член команды. Тепло, зарождавшееся внутри от подобных мыслей, примиряло с темнотой и холодом вокруг.

Не найдя подходящего лекарства, Ая, судя по шуму в закутке кухни, намерен был согреть Кудо горячим чаем. Хотя Едзи, несомненно, предпочел бы несколько иной метод, включающей активное участие в процессе согревания самого Фудзимии.

Горячий, в меру сладкий чай, расслабил сведенное спазмом горло и унял раздражающий кашель.

Ая тем временем расстелил футоны, подвинув их как можно ближе друг к другу. На вопрос Кудо он, отвернувшись, ответил:

– Ты весь дрожишь. Нужно согреть.

Сердце Едзи стучало так, словно пыталось вырваться из грудной клетки и поискать себе другого хозяина. На самом деле легкий озноб, который беспокоил его в самом начале, давно прошел, но будь он проклят, если признается в этом Фудзимии. Едзи влезал под одеяла осторожно, словно в постели притаилась ядовитая змея. Он замер, не решаясь двинуться, тщетно пытаясь увидеть в человеке, лежавшем рядом, только напарника. Руки и ноги казались длинными неудобными щупальцами огромного осьминога, которые мешались и раздражали своей неповоротливостью. Он вновь зашелся кашлем, заглушая звук подушкой, в тщетной попытке не привлекать к себе внимания.

– Едзи! – раздраженный голос Аи заставил Кудо подпрыгнуть на месте. – Мне что, силой тебя греть?

– Хотел бы я на это посмотреть! – нервно усмехнулся Едзи, совершенно не уверенный в том, что в число многочисленных талантов напарника не входит чтение мыслей.

Он придвинулся ближе, прижался к спине Аи, обтянутой тонкой хлопковой футболкой, осторожно положил руку ему на бедро и тут же стушевался, убрал за спину. Сердце частило так, словно он бежал стометровку. Все тело словно закаменело, руки отказывались повиноваться, стремясь прижать, присвоить тепло лежащего рядом человека. Кудо сжал пальцы в кулак, не в силах справится с разыгравшимся воображением. Кровь бешено пульсировала в висках. Что делать, когда твои мечты – самые сокровенные, потаенные – становятся реальностью?

Прежде, чем он успел понять, мечта Едзи повернула голову и низким сонным голосом пробормотала:

– Кудо, придурок, кого здесь стесняться?

И Ая решительно взял его за руку, подвинув вплотную к себе. Пальцами Едзи чувствовал плоский твердый живот, и его бросало в жар от мысли, что, стоит ему сдвинуть ладонь чуть ниже, и уже некуда будет отступать, нечем будет оправдываться – только сделать его своим. Он позволил руке еле ощутимо соскользнуть. Дыхание срывалось, пальцы чуть подрагивали, стоявший колом член причинял боль.

– Кудо, что ты там прячешь? – недовольно пробормотал засыпающий Фудзимия.

Едзи вздрогнул и отодвинулся подальше. Неприлично тыкаться стояком в бедро человека.

– Ааа…эээ… Это фонарик, да… Я, знаешь ли, не люблю темноту…

И он, демонстративно положив фонарь у изголовья, неслышно вздохнул.

***

В другое время, в той жизни, где он был Белым охотником, темнота была его другом, верным союзником, незримой провожатой. Но здесь она таила угрозу такую, от которой не защитит ни бросок лески, ни удар катаны.

И даже сейчас, когда за окном неяркое солнце еле пробивалось сквозь тучи, когда моросящий дождь стучал в окно, Едзи знал, чувствовал, что угроза не миновала, она лишь отступила, затаилась, чтобы вновь напомнить о себе в самый неожиданный момент.

Вчера ночью, лежа рядом с мирно спящим Аей, он, как никогда остро, ощущал эту опасность, смыкающую кольцо вокруг них. Кудо выматывало ожидание, неизвестность – странный и наверняка страшный враг, против которого бессильно обычное оружие.

Пытаясь отвлечься, выбросить из головы все мысли об опасности, Кудо вновь занялся цветами. Его простуда не проходила, напротив, раздирающий горло кашель мучил его теперь постоянно. Ая с тревогой наблюдал за ним, готовый в любой момент предложить свою помощь.

– Что читаешь? – Едзи увидел новую книгу в руках у Аи.

– Садоводство для чайников, – усмешка не могла скрыть тревоги.

– Для чайников? – переспросил Едзи. – Тебе пора выходить на новый уровень, – улыбнулся он и поинтересовался: – А о нашем там ничего нет?

Едзи кивнул на растение, чьи цветки под его неусыпной заботой расцвели и на всю комнату источали горьковатый аромат.

– Я посмотрю, – Ая согласно кивнул.

Едзи знал, что выглядит не лучшим образом, и чувствовал он себя соответственно. В горле словно застрял комок ваты, откашливаться не получалось. Горячий чай, который без конца готовил для него Фудзимия, лишь на короткое время снимал болезненные ощущения.

– И все-таки мне не дает покоя мысль о том убийстве. – Едзи задумчиво рыхлил землю в поддоне.

Ая поднял на него вопрошающий взгляд.

– Факты никак не связываются в единое целое, – пояснил Кудо. – Они жили здесь вдвоем, как мы сейчас. Рано утром один из них уехал на материк. А по возвращении нашел второго мертвым. Напрашиваются два очевидных вывода – либо он сам совершил преступление, либо был кто-то третий.

– Кто? – резковато спросил Ая. – Посмотри в окно. Этот остров размером с обеденный стол, здесь даже птицы не вьют гнезд. Где, по-твоему, мог спрятаться этот третий? Под водой? В потайном гроте?

– На маяке? – Едзи высказал, наконец, мучавшую его мысль.

– На маяке? – эхом повторил Ая. Подумав, отрицательно покачал головой: – Здесь просто нет для этого места. Ты же сам видел, в кладовой мы еле могли развернуться.

Едзи молча посмотрел на потолок.

– Там? – палец Фудзимии указывал вверх.

– Почему бы и нет? – осторожно спросил Кудо.

Ая вновь покачал головой.

– Я был там. Фонарь занимает всю комнату, свет ослепляет. Никто не выдержал бы долго. Хотя там есть что-то вроде небольшого балкона, скорее даже выступ на самом краю. Но ты же сам видел, какие тут бури. Нет, там никто бы не выжил.

– Если бы…

Кудо замолчал. Ая испытующе глядел на него.

– Если бы?.. – эхом повторил он.

– Если бы уже не был мертв. – Последние слова Едзи произнес хриплым шепотом.

Вот что в Ае нравилось Кудо больше всего, так это нестандартность реакции. Кто-то другой рассмеялся бы или попросил не шутить так. Только не Ая. Он совершенно спокойно обдумал его версию и вынес вердикт:

– Вряд ли.

– Но послушай… – Едзи хотел было рассказать ему о своих выводах, но его скрутил приступ жестокого кашля.

Фудзимия моментально оказался возле него, поддерживая и слегка поглаживая по плечам. Обессиленный, Едзи откинулся назад, прильнув спиной к груди сидящего рядом с ним на полу Абиссинца.

До самого вечера у них не было возможности поговорить – приступы следовали один за другим. И Едзи все больше убеждался во вмешательстве некой неблагожелательной силы. Он пытался сказать Ае об опасности, но тот и слова ему не давал вымолвить: поил чаем и советовал беречь голос. Едзи раздражался еще больше от невозможности высказать свои догадки, от упрямства Аи, от бессилия что-либо изменить. Под конец он заснул, утомленный выматывающим кашлем, оставив Аю изучать книгу по садоводству под светом ручного фонаря. За окном стемнело, и небо вновь рвали молнии. Шторм и не думал стихать, напротив, казалось, только вошел в полную силу.

***

Едзи вновь спускался по шаткой винтовой лестнице старого маяка. Вниз, в темноту. Фонаря у него не было, а мрак, заполнявший нижний ярус, не собирался рассеиваться. Он осторожно переступал и, подойдя ближе, понял, что не видит последних ступеней под ногами. Мгла скрывала все, затапливая основание лестницы. Едзи кожей чувствовал опасность, предостерегающую его там, но что-то заставляло спускаться по лестнице все ниже, в темноту. Сердце гулко стучало в груди, и его шум был единственным звуком в этом безмолвии.

Он дошел до конца лестницы. На последней ступени, согнувшись, сидела Аска. Едзи успел заметить несколько опаленных дырок на ее кофте, прежде чем она повернулась к нему.

– Зачем?

Голоса не было слышно, но Кудо прочел слово по губам.

– Не оставляй меня!

Он протянул к ней руку, но Аска растаяла серой дымкой. В тот же миг, словно ее исчезновение послужило сигналом, мгла у ног Едзи закрутилась, поднимаясь все выше, сдавливая щиколотки, колени, бедра. Пока не добралась до груди, стянув ее, словно стальным обручем. Кудо упал на пол, дышать удавалось через раз. Он открывал рот, словно рыба, лишенная воды, но воздух не поступал в легкие. Едзи запаниковал и открыл глаза.

– Едзи, Едзи! – голос Аи звал его, но в темноте он не мог увидеть друга, только пляшущее пятно света где-то на периферии зрения.

Ледяные руки вдруг сжали его горло, не давая глотнуть воздух. Он схватил их, пытаясь отвести от себя, но не смог ухватить, проходил насквозь, раздирая себе гортань скрюченными пальцами.

Кудо выгнулся дугой, пытаясь сбросить противника с себя, но не ощутил тяжести тела сверху. Если бы можно было ударить, сбросить душителя, но его противником был призрак.

Едзи хотел было крикнуть, предупредить Аю, но вместо этого лишь сипло хрипел, извиваясь под ледяной хваткой.

Сердце гулко стучало в ушах, и сквозь этого грохот он слышал голос Аи:

– Едзи, мать твою, не смей мне тут умирать!

Он хотел было сказать, что не собирается сдаваться, но вместо слов послышался лишь натужный хрип. Он не мог умереть вот так, не признавшись Ае. Едзи вновь и вновь пытался отодрать руки призрака от шеи, но воздуха катастрофически не хватало, с каждой минутой он слабел, сознание мутилось, перед глазами стояла пелена. Сквозь нее он видел только яркое пятно света, мечущееся по стенам, и даже крики Аи с трудом пробивались сквозь затухающее сознание, словно через слой ваты.

Едзи в панике дернулся, но хватка на шее не ослабла. У него почти не осталось сил сопротивляться, и последним усилием он протянул руку к Ае, пытаясь коснуться его.

Алые волосы полыхнули перед глазами, и Кудо, на долю мгновения забывая о мешающей дышать тяжести, потянулся к ним. Он почти знал, что умрет, только хотел в последний раз...

– Ая...

Едзи пытался сказать напоследок о своей любви, но сознание меркло и уплывало. Он почувствовал, как что-то кольнуло в руку, и тьма поглотила его.

***

Солнечные лучи потоками лились на воду и скалы. Яркая синь неба резала глаз, отражаясь в ослепительной белизне облаков.

Этот слепящий свет и разбудил Едзи.

– Оми, черт побери, задерни шторы…

Едзи заслонился рукой от бьющего в глаза света и сел. Рядом на полу, опираясь о стену, устроился Фудзимия, а жестковатая подушка, на которой спал Кудо, оказалась его коленями.

– Доброе утро, – мягко произнес Ая и потянулся, выпрямляя руки и ноги.

– Ага, – машинально кивнул Едзи и осмотрелся. – Где мы?

– Там, где жил твой призрак, – усмехнулся Ая.

События прошлой ночи внезапно нахлынули на Кудо, давя воспоминаниями. Он коснулся шеи, кожа на ней саднила и болела. В памяти всплыло все: его борьба, и признание, которое он так и не произнес, и ледяное прикосновение невидимых рук. Как, черт побери, он мог остаться живым после этого?

Кудо оглянулся вокруг, ища ответы на свои вопросы. Ослепительный свет ударил ему по глазам, и Едзи, вскрикнув, зажмурился. Он попытался взглянуть на Аю, но перед глазами плясали черные пятна, и он снова зажмурился.

– Осторожно, – Ая накинул ему на плечи сползшее одеяло, – мы на самом верху.

Дождавшись, когда пропадет мельтешащая карусель под веками, Едзи осторожно приоткрыл глаза. Они находились на небольшом выступе, расположенном чуть впереди действующей лампы маяка. С этой площадки открывался вид на весь остров. И теперь, когда буря прошла, ничто не напоминало о бушевавшем три дня шторме. Море вновь стало притягательно спокойным, заиграв под яркими лучами всеми оттенками синего и зеленого. Небо над ним казалось бездонной чашей, утопающей в ослепительном сиянии солнца. Не осталось и намека на неистовство стихий, как будто кто-то смог усмирить дикого зверя, ставшего теперь ласковым и спокойным.

Кудо вопросительно взглянул в сияющие глаза напарника и хрипло произнес:

– А где призрак?

Ая улыбнулся и, встав, помог Кудо подняться на ноги. Едзи уставился на напарника. Что-то необычное происходило между ними. Эти улыбки и взгляды, и неожиданная теплота заботы. Неужели Ая испугался за него? Значит ли это, что он дорожит им? Не как напарником, а как? Как другом? Как близким человеком? Или… А как же тогда вечные упреки и насмешки? Едзи вспомнил, сколько раз Ая позволял себе кричать на него. Как в тот раз, на катере. Может ли быть, что он сорвался? Все это походило на сон, на сбывшуюся мечту. А потому просто не могло быть правдой. Поправив сползающее с плеч одеяло, Едзи смог дойти до края выступа.

– Вот там, – Ая указал рукой на что-то, белевшее среди прибрежных камней.

Кудо сощурился, всматриваясь, и отпрянул, повернувшись к нему.

На камнях лежали цветы изломанные, растерзанные. Те самые, за которыми ухаживал Едзи. Ая, похоже, просто вышвырнул их из окна. Осколки сломанного поддона белели на солнце, словно кости неведомого животного.

– Зачем? – только и смог произнести он.

– Позволь представить тебе истинного убийцу смотрителя, – Фудзимия без улыбки махнул рукой в сторону погибших цветов. – И того призрака, что чуть не погубил тебя.

На последних словах его лицо помрачнело, а голос понизился.

Кудо непонимающе смотрел на напарника. Что происходит? Ая волнуется, Ая переживает… Само по себе это было событием. Но Ая, переживающий за него… Может ли быть такое?

Фудзимия вновь приобнял его и помог дойти до угла, в котором они сидели до этого.

Едзи пробормотал:

– Может ты уже объяснишь мне в чем дело.

Ая прикрыл глаза и процитировал:

«Amaryllis belladonna, иначе называемый «Поцелуй Афродиты». Родина растения Южная Африка. Цветки имеют розовую или сиреневую окраску, строением напоминают лилию.

Амариллис довольно опасен при разведении в закрытом помещении. Луковицы и сок растения содержат сильнейшие аллергены».

– Аллергены? – Кудо, казалось, не верил ушам. – Так это всего лишь аллергия?!

– Всего лишь?! – возмутился Ая. – Эта «всего лишь» аллергия чуть не забрала тебя у ме… чуть не убила тебя.

Эта оговорка заставила сердце Едзи пропустить удар. Но лицо Аи, по-прежнему, не отражало эмоций.

– А как же призрак? – несколько разочаровано протянул Кудо.

– Он здесь, – Ая коснулся его лба и, не удержавшись, провел ладонью по светлым волосам.

Едзи недоверчиво улыбнулся, потянувшись за ласкающей рукой. Так непривычно, почти пугающе было ощущать прикосновение этих тонких, холодных пальцев. И кто сказал, что это не страшно, когда начинают сбываться самые сокровенные твои мечты?

Потом, спохватившись, он спросил:

– А как ты меня спас? И что мы делаем здесь? И как, черт возьми, ты узнал все это?

Ая улыбнулся, ввергнув Едзи в состояние, близкое к нирване, и пояснил:

– В аптечке лежали антигистамины. Причем в большом количестве. Я подумал, что они, должно быть, принадлежали смотрителю. А вспомнив, как один из них умер, просто сопоставил факты. Кстати, именно они спасли тебе жизнь. Когда ты затих после укола, я решил отнести тебя на свежий воздух, подумав, что тебе небезопасно находиться в той комнате. За окном лил проливной дождь, а здесь все-таки есть сухой уголок.

– Это все?

– Ну, да…

– И ты волок меня, спящего, сюда, наверх? Сам?

– Ну, да…

От искреннего, какого-то глупого счастья заломило в груди, почти до дрожи сдавило ребра, мешая вздохнуть.

– М-да, – Едзи, счастливо улыбаясь, облокотился на подставленное плечо Фудзимии, – наверно в бессознанке я чертовски привлекателен.

Ая усмехнулся. И тогда Кудо решил рискнуть.

– Тот цветок… Как он назывался, ты говорил?

– Поцелуй Афродиты.

– Знаешь, к черту Афродиту. А вот от твоего поцелуя я бы не отказался.

Еджи замер, почти затаив дыхание и ожидая возможного наказания за собственную дерзость. Поверить в то, что, возможно, он не безразличен холодному Абиссинцу, было немного сложно. Особенно после упорной борьбы со всякой надеждой. Но Ая только хмыкнул неразборчиво и наклонился, мазнув по лицу длинными прядями... а целоваться с ним было совершенно потрясающе.